Бандерлог, или Барьер для силы

— Сочувствую вашему горю и скорбному положению ваших земляков, — медленно сказала я. — Но не могу позволить вам пройти через Рубеж. Пересекать его имеют право только отдельные туристы, а не группы захвата или террористы.

— Мы не террористы, — возмутился Кара Фам Ру.

— Я думаю, вам лучше покинуть Рубеж. Попробуйте пройти через другие порталы, приспособленные для переправки групп. Здесь это сделать невозможно…

Женщина взмахнула рукой и в воздухе что-то просвистело. Я едва успела отклониться — тонкий жгут лишь задел меня по плечу.

В этот момент дверь распахнулась и в зал один за другим стали забегать остальные чудики. Как они сюда проникли, ведь я их не приглашала?! Но раздумывать было некогда — в меня полетели еще несколько жгутов.

Вскочив на ноги, я рявкнула:

— Немедленно покиньте Рубеж! Приказываю вам!

Но они не послушались. Мне приходилось метаться туда-сюда, чтобы не попасть под их лассо. Магических заклинаний я не знала. Амулетов силы у меня не было. Драться я терпеть не могу и не умею. Что делать?

«Дом, милый Дом, помоги мне! Мне нужен горящий факел».

И факел мгновенно казался у меня в руке. Из конуса на длинной металлической ручке било пламя. Невероятно! Что там такое горит? Впрочем, разбираться было некогда. Я круговым движением взмахнула своим «оружием». На мгновенье все чудики замерли.

— Уходите! — приказала я как можно более грозным голосом. Боюсь только, что не слишком у меня грозно получилось.

В воздухе мелькнуло очередное лассо, которое захватило и вырвало факел у меня из руки.

«Дом, убери факел» — взмолилась я беззвучно.

Он исчез. Пославший лассо подтянул к себе лишь пустой жгут.

И тут я вспомнила — у меня же в хижине спит Бандерлог! Оборотень, который любит драться.

— Уюн, позови Бандерлога! — закричала я на языке домовика. Надеюсь, гости его не знают.

«Дом, пожалуйста, если можно, создай ящик вокруг каждого нападающего!»

Раздался грохот. Молчащие до этого чудики, заорали все как один на языке, которого я не знала. И начали биться о фанерные стены своих ящиков.

Только вот воином я была плохим. Совсем никудышным. Неопытным. Даже не подумала, что в атриум вломились не все чудики. Один оставался за дверью. И когда я облегченно выдохнула, в воздухе мелькнул еще один жгут, обвивший мою руку. Резкий рывок, и я с диким воплем боли, упала лицом на стол.

«Дом, отмени лассо!»

Увы, Дом этого сделать не смог.

Рука была вывернута и болела так, что у меня из глаз брызнули слезы.

В атриум влетел Бандерлог и тут же, со всей дури, врезался в стоящий у двери ящик.

Напавший на меня чудик еще раз рванул лассо и моя рука вылетела из сустава. Громко заорав от боли, я перелетела через стол, рухнула на пол и отключилась.

Бракованный ликтор

Солнышко светит в окно. Пододеяльник с морскими волнами, на которых резвятся дельфины. Только сейчас вспомнила, что такой пододеяльник был у меня в детстве.

Рука, спина и нога обмотаны тряпками, пропитанными какой-то остро пахнущей желто-коричневой мазью. Они мешают мне пошевелиться, держат, как гипс.

Так. Начинаем разбор полетов. Я — ликтор Рубежа. Отлично! Дом выполняет мои желания в области материальных вещей. Шикарно! Жаль только, что еду и сигареты он не «производит». Кормит меня домовик Уюн. Восхитительно!

Прожив на свете двадцать пять с половиной лет, избавившись от юношеской восторженности и агрессивного желания изменить мир, познав нудные тяготы домашнего труда, я теперь вполне могла оценить прелесть такого положения. Ура, быть ликтором мне нравится.

Поехали дальше. Почему же я лежу тут, замотанная в дурно пахнущие тряпки? Не могу не только встать, но даже пошевелиться, разве что голову с подушки чуть приподнимаю.

— Уюн! — тихонько зову я, осознав, что во рту пересохло, а губы потрескались.

Дверь приоткрывается и в комнату заглядывает домовик.

— Светлого дня, мия Юнта!

— Светлого… Уюн, дай мне воды … — хрипло сиплю я.

— Мия Юнта, знахарь запретил давать еду и воду пока он снова не придет.

— Ну, глоточек… все пересохло.

Домовик убегает, но вскоре возвращается. В руках плошка с водой и тряпочка.

— Обтереть он не запрещал…

Из-под кровати Уюн вытаскивает скамеечку, забирается на нее и осторожно смачивает губы, вытирает лицо.

— Ничего не помню… Спасибо, Уюн… А когда придет врач… знахарь?

— Скоро, через стей…

— Что это «стей».

— Мия Юнта, у них другое время, не как у тебя. На Угайнике в сутках десять стеев. Через один стей он придет.

— Ох… не соображу…

— Я слышал, как мия Аунигара говорила одному путешественнику, что один стей равен ста сорока четырем минутам или двум часам двадцати четырем минутам. Не знаю, поможет ли тебе эта информация, но знахарь Инзц говорил, что мне нужно отвечать на все твои вопросы, чтобы ты не волновалась.