Бандит

Селена в левой руке держала копье и три дротика, которые по очереди метнула правой рукой с такой скоростью, что это походило на автоматную очередь. Вот сейчас она держит в руке дротики, и вот — они уже в воздухе и находят каждый свою заветную цель. И не промахнулась ни разу. А затем обрушилась на стоявшую перед ней толпу наемников с такой яростью, что те невольно попятились, чем создали иллюзию того, что мы еще можем прорваться из оцепления. Но это была лишь иллюзия. Аурика захлебывалась кровью из пробитого легкого, Селена хромала, отмахиваясь от толпы наседавших на нее сзади и спереди боевиков, и только я был цел и невредим, одежда немного пострадала, пробитая пролетевшими близко к телу стрелами и рассеченная прошедшими мимо острыми клинками. Я уклонялся, вертелся, как юла, кувыркался, подкатываясь ближе к вооруженным копьями противникам, и бил, бил, бил! Бесполезный арбалет я уже бросил — заряжать его нет времени. Так что в руках у меня были два длинных обоюдоострых кинжала, формой напоминающих скифские акинаки. Ими можно и колоть, и рубить, что я и проделывал со всей своей яростью пролетарского гнева.

Не было мысли убежать, спастись, не было мысли сдаться — боже упаси! Только бы сохранить боеспособность, только бы подольше продержаться на ногах, и нанести как можно больше ударов самонадеянному врагу! И мне это удавалось. Скольких я ранил и убил — не знаю. Кто считает поверженных врагов в страшной сече? Если только мультяшно-киношные персонажи вроде гномов и эльфов. Здесь же был самый настоящий бой — с брызгающей на тебя красной, пахнущей железом жидкостью, с вонью рассеченных, выпавших из живота кишок, с дикими криками умирающих, и с осознанием своей полной беспомощности и обреченности.

Я видел, как из груди Селены вышел окровавленный наконечник копья, и я убил того, кто это сделал. И убил всех, кто был рядом. Вот только ей уже ничего не поможет. С такими ранами живут максимум пару секунд.

Я видел, как Аурика, стоя на одном колене парирует удар копья и наносит ответный укол, но эта картина меня не взволновала — эмоции выключились так, будто кто-то нажал тумблер у меня на затылке. Не чувствуя усталости, боли, страха, я кружился в кровавом вихре, и знал, что еще один удар…два…три…десять! И чужой, грязный клинок, выпачканный в земле и нечистотах вонзится мне в сердце, и хуже того — в живот (лучше бы сразу, наповал!), и кончится мое новое приключение — так, в общем-то, особо и не начавшись.

А когда услышал голос Аурики, то вначале даже не понял, что именно она мне кричит. А кричала она вот что:

— Беги! Беги, демоново отродье, и отомсти за нас! Отомсти!

И тогда я побежал — не раздумывая, на рефлексах, за годы войны привыкнув подчиняться своему командиру. Кувыркнулся под ноги одному боевику, вспоров его от паха до пупка движением снизу вверх, толкнул его на другого, как тараном пробивая себе дорогу, и побежал — со всей мощью своих длинных воркских ног, натренированных неделями ежедневных занятий. Бежал так, что догнать меня наверное не смог бы и хороший скакун, ибо человек, у которого есть цель, и в душе которого бушует пламя — способен очень даже на многое.

И так я бежал около получаса — со всей своей возможной скоростью, меняя направление бега и не останавливаясь ни на секунду. Хорошо бежал, Аурика и Селена были бы мной довольны.

Меня спасли наверное и скорость моего бега, и моя невозможная удача. Стрелы пролетели мимом, болты не затронули, а среди нападавших не было ни одного бегуна, способного со мной состязаться. Все-таки в том, что я оказался в теле ворка были свои огромнейшие преимущества. Не зря ворки в этом мире считались непревзойденными бегунами. Длинные ноги, могучие легкие, выносливые мышцы — вот тебе и получится ворк. Или бегун из племени тараумара.

Читал я про это племя в старом журнале «Вокруг света». Там рассказывалось о том, что охотники племени тараумара охотятся не совсем обычным способом: они выбирают себе жертву, например какую-нибудь антилопу, и бегут за ней следом пока та не упадет от усталости. А когда дичь упала — просто перерезают ей горло. Я где-то потом читал, что из этого племени вроде как были выходцы, выступившие на олимпийских играх, и занявшие призовые места. Точно в этом не уверен, но мне кажется — где-то такое читал.

До ночи я прятался в кустах за промышленным кварталом — чего-чего, а в промзоне хватает пустырей, заваленных всяким ненужным барахлом, и средневековье в этом совсем даже не исключение. А когда настала ночь, пошел искать единственное доступное мне убежище, домик, который приготовили себе запасливые и продуманные женщины.

Эх, если бы они меня сразу послушались! Если бы поверили в то, что я не ошибаюсь! Господи, ну как же это все случилось?! Аурика…я к ней уже привык — и как к другу, и как к любовнице. Да и старуха мне честно сказать нравилась. Боевая, настоящая воительница! И вот так глупо погибнуть…