Бандит

Труба кивком показал в сторону туалета. И точно, там почти сразу же зашумела сливающаяся вода, а затем вышел Большой, вытирая руки бумажным полотенцем, которое выбросил в разрезанную пополам бочку для мусора.

– О, приехал? – увидел он меня. – Твой кореш?

– Мой.

Сутенера даже били не сильно. Так, приложили пару раз, наверняка Капрал. Рассечение на скуле и глаз подбит. Больше с руками проблема, давно висит. А так и одет по-прежнему, как тогда в «Чайке», в белой грязной водолазке, слегка забрызганной кровью, в черных узких брюках. Лицо испуганное, но сочувствия к нему никакого. Нет, понимаю, что хороший человек обязан посочувствовать, но не получается, он меня вообще-то убить пытался. За деньги.

– Сказал чего-нибудь?

– Да мы пока и не спрашивали особо. – Большой повернулся к нему. – У кого заказ взял?

Я почему-то ждал, что тот начнет запираться, но сутенер заговорил сразу:

– У Маирбека, «чеха». Маирбека знаете? У Вахи – первый человек.

– А как ты на Жанку вышел?

– Давно ее знаю, она у меня работала раньше иногда.

Все разом хмыкнули. Про такую подробность ее биографии не знал никто, в том числе и мой прототип.

– Ты ведь сам на Маирбека вышел, так? – спросил я. – Не он на тебя. – Это я скорей утверждал, чем спрашивал.

– Да однозначно, – не стал даже дожидаться ответа Большой. – Маирбек чё, в курсе, что ли, что на тебя ход есть? Жанка там на тебя его шмарам жаловалась, а он базар слышал и пошел за тебя с «чехами» перетереть. Так ведь? – Большой взял с верстака монтировку и приблизился к висящему сутенеру. – Ну?

– Он на меня вышел. – Сутенер замотал головой. – Он, не я.

– Гонит, – уверенно сказал Труба. – Очкует, отсос.

– Да без разницы. – Большой махнул рукой. – Кто, кому, чего. Жанка где сейчас?

– Не знаю. Она тогда из «Чайки» дернула, и все, больше не видел.

– Остальное он мне сказал, чё спрашивал, – объяснил мне ситуацию Большой. – Тебе знать еще чёта надо?

– Нет. – Я покачал головой. – Все, как и прикидывал.

– Ну и все тогда. Опускай его, – Большой повернулся к Трубе. – И по-тихому его, ага?

– Да не вопрос. – Труба взял со стола кусок толстого провода. – Исполним в лучшем виде. Потом его куда?

– Да на Свалку, пусть бомжи оформят в шашлык или куда там они их обычно. Только не сейчас, а с утра, пикап возьмите. – Большой усмехнулся и чуть хлопнул меня по спине: – Пошли, разговор есть.

– У меня к тебе тоже, – к вечеру я уже переварил информацию от Барановского. – Новости у меня, большие и много.

– Это какие?

– Приятеля я одного старого встретил. Точнее, он сам меня искал. Со службы еще, он в частники потом подался. Он знаешь на чем сидит?

– На чем?

– Вот вся дурь, что из Китая в город идет, она под ним.

– Под мусорами же, – предсказуемо усомнился Большой.

– Мусора от него получают. И там у них проблемка есть, по «белому китайцу». Мусора хотят сдавать его «чехам» вместо хмурого, понял?

– Ну. – Большой прибавил ходу, чтобы быстрей добежать от цеха до офиса.

– Так вот, поставщик не хочет. У него там и свои заморочки по пиковым, и базар был, что кому-то это еще не нравится, кто там масть держит, и сами главмусора городские им тоже не в жилу. – Я толкнул дверь в офис и заскочил с холода в тепло.

В офисе сидел и курил Сирота, тыкая пальцем в планшет. Я сразу направился к электрочайнику, потому как в такую погоду чай – то, что доктор прописал.

– И чего хотят?

– Они готовы нам десять кил «китайца» сдать. – Я вытащил из тумбочки кружку.

– Мне тоже кругаль налей, – сказал Большой, усаживаясь рядом в кресло. – Им зачем?

– Пиковых сбросить.

– Война будет.

– В своих делах они сами угловые, сказали этим продаем – этим и продают. Только они информацией поделились еще до кучи – Муслимка встречу Вахи и Русика организует. В центре, в «Олимпе». Знают где, знают когда. И знают, где Ваха шкерится сейчас. То есть он поедет или оттуда, или с Инженерного.

– И где? – насторожился Большой.

– В центре, в Тверском переулке. Дом пять, квартира одиннадцать. Там движение одностороннее, к слову. И в любом случае он подъедет к «Олимпу».

– Тормози. – Большой поднял руку. – Это мы придумываем или они заказывают?

– Это они намекают. Причем так, для тупых намекают.

– Им Ваха мешает?

– Если Ваха сам скажет, что рынок отдает, – не мешает. – Я выставил вторую кружку рядом со своей. – Они могут и Вагонке все отдать, те не пиковые, но не хотят на одних все ставить. Вагонке таблетки, «китайца» в Коптево.

– А мы в Гадюжник, так?

– Почему бы и нет? – пожал я плечами.

– Большой кусок. – Он откинулся на спинку кресла и сложил ручищи на груди. – Но не подавимся. Ваха не давился, а мы тем более. «Китайца» когда они продадут?

– Хоть завтра могут.

– Десять кил… почем?

– По десять рублей за грамм отдадут. Чистый. Его еще бодяжить будут, всем хватит.

– Барыгам можно сразу в два конца накидывать, возьмут. Можно даже самим подбодяжить. Хотя нет, палевно. Сколько там чек один? Десятая грамма?