Бандито

– Так я и не говорил, что для себя. Обратились очень серьёзные люди. Убрать директоров гостиниц они могут и без нашей помощи. Но не хотят привлекать лишнего внимания. Поэтому им нужна поддержка в Гостиничном Тресте и Горисполкоме. И за эту поддержку они готовы хорошо платить.

Для начала надо поставить директорами своих людей. А на перспективу. Ты же видишь, что творится с этим новым экономическим курсом. Предполагается, что часть предприятий будет приватизироваться. И в первую очередь это предприятия сферы быта, торговли и прочие не системообразующие предприятия. Если всё выгорит, будущие хозяева готовы предложить твоему бате долю в этих гостиницах.

– Не знаю, Петя. Мутно как-то это всё. Что за люди непонятно. Ты ведь не говоришь, кто это такие. И вообще непонятно, откуда ты с ними знаком.

– Если договоримся, познакомлю. Мы вопрос по-любому закроем. С тобой или без тебя. Но с твоим батей порешать всё будет легче, да и у нас с тобой общие дела. Мы там наверняка найдём чем поживиться.

– Ладно. Я поговорю с отцом. Но ничего пока обещать не могу, – с сомнением произнёс Арнольд, сдаваясь под Петиным напором.

– Только не тяни. Люди долго ждать не будут.

На этом деловые разговоры пришлось прервать. Так как сначала явилась Маринка с подругой, а затем начали подходить другие молодые люди из постоянной компании Арнольда.

Петя пока остался сидеть за столом, в ожидании, пока придёт Даша со своим кавалером. Теперь предстояло обсудить всю добытую информацию по гостиницам с Александром и согласовать дальнейшие действия.

Молодёжь из компании Арнольда, Петю уже хорошо знала, но относились к нему по-разному. Почти все парни без исключения, его опасались и избегали общения. Некоторые девицы вели себя высокомерно, старясь продемонстрировать ему, что он человек не их круга. Хотя одевался Петя теперь прилично, и деньги у него водились. Но таких заносчивых девиц было немного.

Девчонки все были в основном достаточно молодые, а Петя был парнем симпатичным, спортивным, и девушки велись на его мужественный вид. Тем более что он выглядел старше своих лет. И многие были не прочь закрутить с ним интрижку.

Но Пётр не рвался вступать с ними в отношения. Ему вполне хватало пока красивой, спортивной и умелой в сексе Вероники. С ней он чувствовал себя как-то гораздо более комфортно.

Музыканты на сцене пока ещё только разогревались, выпито было мало, и народ немного заскучал. Но тут появился уже основательно поддатый, лучший стихоплёт всех времён и народов, похабник Мишаня, и народ за столом оживился. Девчонки хихикали в ожидании очередной порции пошлятины от непризнанного гения.

И Мишаня не подвёл. Перлы красноречия из него так и пёрли. Обведя народ покрасневшими глазами, поэт-самоучка выдал очередной шедевр:

Даже если в жопу трахнут вас.

Лучше уж быть девушкой умелой,

Чем понять, что ты, блин, пидарас.

Народ за столом притих, но аплодисментов и восторженных восклицаний не последовало. Тогда народный любимец встряхнулся и выдал на-гора, по его мнению, более близкий для дам стих.

Уменье нужно и сноровка.

А нету минета, и денюжек нет,

Ведь мышцам интимным нужна тренировка.

И он опять застыл в ожидании похвалы со стороны представительниц слабого пола. Но девушки почему-то его старания не оценили, и в их взглядах вместо восторга появился пугающий холодок.

– Миша, ты в туалет прогуляться не хочешь? – брезгливо поинтересовалась Марина.

Миша кинул торопливый взгляд вниз, убедился, что ширинка на брюках застёгнута, и обидчиво возразил:

– Я не хочу, пока. Я уже писал.

– Да я не про это. Тебе надо рот прополоскать после словесного поноса, – фыркнула Марина. Опять из тебя это дерьмо попёрло. Лучше что-нибудь хорошее почитай. Мы ведь знаем, у тебя есть. Слушай, а ты тексты для песен пишешь?

– Пишу, – пьяно икнув, подтвердил Миша.

– Ну почитай, что-нибудь лирическое, душевное.

Миша долго собирался с мыслями, морща лоб. Затем лицо его просветлело, и он начал декламировать, причём голос его совершенно изменился, в нём появились оттенки грусти и сожаления.

Желтоглазая осень

Ветер своим лёгким опахалом, остудил и так холодный вечер.

Скоро будут стужи веселиться, вдоль дороги снежные заносы,

Скоро будут лужи серебриться, я обрежу свадебные косы.

Жёлтый, цвет измены и печали, а зелёный, счастья и надежды,

Птицы в небе жалобно кричали, и с деревьев падали одежды.

Свет мой, я люблю тебя бродяга, что ж ты глупый, слёзы льёшь по косам,

Может быть, сама я в землю лягу, как трава в холодных слёзах-росах.

Раз не ты, пусть будет свадьба, будет, я надену саван подвенечный,

Больше ничего уже не будет, я ждала тебя почти что вечность.

Я сольюсь с опавшею листвою, став ещё одним листочком малым,

И меня от бед укроет осень, жёлтым и зелёным покрывалом.

Девчонки за столом притихли. Каждая думала о своём. У некоторых на глазах блестели слёзы.