Бандитская Голгофа

Она уже сняла платок и пальто. Волосы у нее светлые, густые, но какие-то блеклые. Косметикой она не пользовалась, но кожа гладкая, мягкая, наверняка приятная на ощупь. Черты лица вроде бы самые обыкновенные, но в свете ярких глаз в них угадывалось нечто магнетическое, завораживающее. Сутуловатая она, плечики поникшие, грудь маленькая… Но, глядя на нее, Никита вдруг испытал нестерпимое желание познакомиться с ней.

— Меня Никита зовут.

— Ульяна, — в смущении разглядывая чайник, представилась она.

— В честь Ульянова-Ленина?

— Почему вы так решили?

— Ну, я слышал, эти дачи осваивали номенклатурные работники.

— Да, что-то в этом роде… У меня бабушка работала в горкоме партии, ей дали этот участок. Но Ленин здесь ни при чем… Вам чай обычный или с травками?

— А что за травка? — Никита так выразительно посмотрел на нее, что она прыснула в кулак.

Руки у нее красивые — тонкие, нежные, пальцы длинные, ровные, правда, ногти подстрижены коротко.

— Чабрец, мята, зверобой…

— Давайте зверобой. Давно пытаюсь убить в себе зверя.

— Не похожи вы на зверя, — с интересом взглянула на него Ульяна.

— Ну, звери бывают нежными и ласковыми…

За окном вдруг послышались чьи-то голоса, и она подошла к окну, близоруко щурясь и пытаясь рассмотреть, что там.

Никита тоже глянул в окно. Зрение у него стопроцентное в любую погоду, и он вмиг узнал в крупном щекастом мужчине Германа Даниловича Пережогова. Его фотографию он видел в Интернете, а память у него неплохая.

Пережогов не стал ждать, когда хозяйка дома откроет перед ним калитку. Это сделал его телохранитель — широкоплечий детина в коротком пальто. Он шел впереди, за ним следовал его босс, над которым держал зонт еще один «бык».

Пережогов был чем-то недоволен, но тревожных терзаний в нем явно не ощущалась. Охрана для его светлейшей персоны явно недостаточная… Но ведь Годовиков говорил, что на дачу он с собой берет двух-трех, ну, в лучшем случае, четырех телохранителей.

Один боец шел впереди, второй — сзади, а третий стоял возле «десятки» Никиты и разглядывал номера.

А номера не местные, из Краснодарского края машина, где и находился Приморск. Видимо, телохранитель Пережогова заподозрил что-то неладное, но тревогой еще не разродился, хотя смутные сомнения уже терзали его душу.

Ульяна не знала, радоваться ей или печалиться приходу гостя. Вроде бы и бояться его нечего, но не было у нее желания видеться с ним.

А Пережогову все равно, ждут его здесь или нет. И сам он наглый как танк, и его телохранитель пер, как бульдозер, готовый смести все на своем пути.

И отвал у этого бульдозера был — боевой пистолет, который он направил на Никиту, едва зашел в кухню.

— Кто такой?

— Да вот, дом хочу купить. — Никита обвел взглядом кухню.

— Ульяна, а чего гостя дорогого не встречаешь? — громовым голосом спросил Пережогов.

Он стоял в прихожей и оттуда смотрел на Ульяну. И на Никиту косо взглянул, наверное, приревновал его к ней.

— Здравствуйте, Герман Данилович! — вымученно улыбнулась Ульяна.

— А чего так невесело?.. И что это за гость у тебя?

Пережогов не узнавал Никиту. Это говорило о том, что ситуацию с Ларисой он пустил на самотек. А ведь жареный петух должен был кое-куда его клюнуть.

— Да вот, про дом спрашивает.

— Бажен, глянь, что там у него! — обращаясь к своему напарнику, распорядился телохранитель, который стоял рядом с Пережоговым.

Ульяна вышла из кухни, а Бажен, пропустив ее, направился к Никите.

— Руки поднял!

Тот кивнул и, пристально глядя на него, стал расстегивать куртку. Парень напрягся, но, когда Никита поднял руки, расслабился. И зря. Распахнув полы куртки, чтобы обыскать незнакомца, телохранитель увидел подмышечную кобуру с торчащей из нее рукоятью пистолета.

Парень на мгновение опешил. Вроде бы Никита и не пытался сопротивляться, позволил себя обыскать, а тут вдруг ствол — несовпадение какое-то. Но пистолет есть, значит, перед ним враг, которого нужно обезвредить, и эта мысль мобилизовала его на решительные действия. Только вот Никита не дал ему времени сосредоточиться. Руки у него уже были подняты, и ему ничего не стоило, сжав кулак, опустить его на голову противника. Он ударил его костяшками пальцем в надбровье, в точку, где находился болевой узел. Удар удался, и телохранитель мешком рухнул на пол.

Никита бил изо всех сил, на поражение, поэтому его удары могли закончиться для противника летальным исходом. Ему вовсе не хотелось увеличивать счет своих жертв, но и рассчитывать силу удара он не собирался. Ситуация сейчас такая, что лучше перебдеть, чем не добить.

Оставив поверженного противника лежать на полу, Никита устремился за Пережоговым, который, обнимая Ульяну за талию, следовал в каминный зал к огню.