Бандитская Голгофа

Если так, то с Александрой ничего плохого случиться не должно. Если Лариса выйдет из-под удара, придется договариваться с Александрой, возвращать ей акции, а затем их же и выкупать. Для того и держат ее в постоянном напряжении, чтобы она не расслаблялась. Но Михаил и сам под прессом. Ощущение такое, что Пережогов пристально наблюдает за ним. Похоже, он все-таки подозревает в нем корыстный, опасный для себя интерес. Может, потому и позволил ему расправиться с тем же Бобом, чтобы получить на него компромат и тем самым повязать кровью. Если так, то Михаил зря старается, изображая свой интерес к Аркаше. А может, и не зря. Может, Пережогов уже и не сомневается в нем. Но даже в этом случае страшно начать свою против него игру… А вдруг все-таки представится такая возможность? Вдруг Пережогов лишится своих зубов? Вдруг все к этому идет?

— Да, я понимаю, дом большой, а людей мало… Но разве подкрепления не будет?

— Будет. Сегодня подъедут.

— А если нет? Вдруг проблемы возникнут?

— Какие проблемы?

— Ну, мы же знаем, за кем охотится Гудвин. Что-то не так у него пошло, да?

— Да, конечно, — заметно смутился Ковшов.

— Ну, может быть, — не скрывая своих сомнений, усмехнулся Михаил.

Он смотрел на Ковшова так, как будто тот был виноват в неудачах Гудвина. А раз виноват, значит, лох. А если лох, то нечего здесь выеживаться.

— Нормально там или нет, с твоим красавчиком нужно кончать по-любому.

— Я не тороплюсь.

Михаил боялся Пережогова, но все-таки стремился к сотрудничеству с Александрой. Пусть поступит от нее предложение, а он подумает… Но предложения не поступало. Она вроде бы и хотела от него чего-то, но на откровенный разговор не решалась. Поэтому и появилась у него мысль завести с ней разговор об Аркаше, намекнуть, что проблемы у парня. Александра попросит за него, тогда он спровоцирует ее на встречные условия. Может, тогда она и сделает предложение, от которого не захочется отказаться.

Он, конечно, сообщит Пережогову об этом разговоре, чтобы его потом не уличили в двурушничестве, но предложение от этого своей притягательности не утратит. А там будет видно, сможет он им воспользоваться или нет.

— Я тороплюсь.

— Может, ты сам этим и займешься?

— Ну, если дашь добро…

— Делай, как знаешь. — Михаил изобразил скорбный вздох.

Да, ему жаль расставаться с красавчиком, но раз это нужно в интересах дела, он готов пожертвовать своими пристрастиями.

На самом деле он был только рад избавиться от Аркаши. И очень здорово, что ему не придется марать об него руки.

Но и торопиться не надо. Вот когда вернется подкрепление, тогда пусть Аркашей и займутся. А пока он жив, Михаил вызовет на откровенный разговор Александру.

Впрочем, если Ковшов сделает Аркаше передоз прямо сейчас, это не помешает Михаилу завести о нем речь.

Домашний арест в золотой клетке. Куда ни кинь, всюду клин. Телефоны все отключены, охрана и прислуга распущены, дом под присмотром Годовикова и его людей.

— Что тебя смущает? Хочешь по дому голой ходить — пожалуйста, слово тебе никто не скажет.

— Ты хочешь, чтобы я голой по дому ходила? — усмехнулась Саша.

Годовиков постоянно находился где-то рядом, но в поле зрения попадался нечасто. Ковшов глаза намозолил, а этот, казалось, избегал ее. Ковшов смотрел на нее с вожделением, а Годовиков, похоже, не замечал в ней красивую женщину.

— Я хочу? Нет, голое тело — это свобода. Ты же не ходила по тюрьме голой, — усмехнулся он.

— Какая это свобода, когда твой Ковшов на каждом шагу?

— Ну, на твою половину он не заходит.

— Пусть только попробует!

Ковшов мужик нахальный и совсем не прочь был бы залезть к Саше в постель, но при этом она его не боялась. Человек он основательный, дисциплина для него не пустой звук, поэтому запретную черту переступать не станет. А для Саши он рылом не вышел, это и Годовиков понимает, и его начальство. Как ни крути, а она мультимиллионерша, и какой-то там Ковшов ей не ровня.

И Годовиков ей не ровня, хотя он куда предпочтительней, чем тот же Аркаша. Но Михаил игнорирует ее…

Но ведь и Аркаша когда-то притворялся бревном и к себе не подпускал, набивая себе цену… Может, и с Годовиковым та же история.

— Не попробует. Хотя ты и считаешь, что тебя здесь держат под арестом, но твоя личная территория неприкосновенна…

— Тогда что ты здесь делаешь? — усмехнулась Саша.

Действительно, Годовиков поднялся на второй этаж, зашел в гримерку, как Саша называла комнату, в которой обычно наводила красоту и одевалась на выход. Уголок женского мастера с вращающимся креслом, зеркалами, мойкой для головы, вибрирующая массажная кушетка, отлично вписывающаяся в богатый интерьер, гардеробные шкафы «Версаче» и примыкающая комната для хранения вышедших из моды одежных и обувных коллекций «от кутюр». Саша очень горевала, когда лишилась этой комнаты вместе с домом, зато сейчас она полная здесь хозяйка. Здесь, но, увы, не во всем доме.