Бандитская губерния

— И скажу! — Николенька был сегодня в ударе. А может, это четыре стопки водки подвигли его к вдохновению, что, собственно, не суть важно. А важно то, что после скромного высказывания Козурина касательно своего певческого таланта тайный агент полиции и лично околоточного надзирателя Петухова встал со своего места, поднял пятый стопарь и пафосно и громко произнес: — Давайте, господа и дамы, выпьем! За музыкальные дарования и душевную доброту нашего уважаемого Сан Саныча!

Выпили. Закусили. Шилохвостова покормила детей и разрешила им поиграть в уголочке у «дяди Коли». Потом они уснули, и она отнесла их домой, после чего было все, что она обещала агенту Титану: постель, мятые простыни, страстные объятия и стоны наслаждения…

Проснулся тайный агент поздно. Болела голова. Во рту — будто кошки нагадили. Он встал. Выпил водицы. Подошел к окну и… увидел дворника Ефимку. Вернее, его спину, потому что тот шел по Астраханскому шоссе по направлению к Ямской площади…

Минуты Титану хватило, чтобы одеться. Еще почти минута была потрачена на посещение дворового нужника с вырезанным сердечком на дверце. А потом тайный агент покинул козуринский двор и скорым шагом также пошел по направлению к Ямской площади…

Он догнал, вернее, увидел Ефимку, уже сворачивающего на Вознесенскую улицу. Дворник шел спорым шагом, не оглядываясь и, верно, даже не предполагая о возможной слежке.

Титан припустил дальше и, хотя разламывалась голова, старался быть внимательным, чтобы запоминать все, что могло бы ему показаться странным в поведении дворника. Но в поведении Ефимки странного ничего не было: ну, идет себе парень по своим делам, правда, неведомо куда.

А потом он вдруг пропал. Ну, будто испарился. Или дематериализовался (это слово Николенька-гимназист впервые услышал от отца-столоначальника). Свернул в проулок, идущий налево от Вознесенской церкви, — и пропал. И не заходил вроде никуда, а взял да и исчез из виду. Пометался Титан по переулкам да тупичкам, да обратно потопал, благо околоточный участок был совсем недалече…

— Упустил! — Околоточный надзиратель Павел Викторович Петухов был очень зол. Или хотел таковым казаться, поскольку вряд ли возлагал большие надежды на Титана как на филера. В подобном деле нужна была сыщицкая практика, а какая такая практика у гимназиста? И все же это было кое-что: дворник пропал в районе Вознесенской улицы, в конце которой когда-то его отец снимал дом. Стало быть, он шел к каким-либо своим знакомым, а может, к знакомым отца или к этой самой барышне, приметы которой, с подачи судебного следователя Пескова, имелись на руках всех агентов рязанской полиции.

— Я не упустил, — оправдывался Николенька-гимназист, распространяя в кабинете околоточного надзирателя сивушно-водочное амбре. — Я все делал, как вы велели. Просто он исчез. Взял и исчез.

— Может, он в чей-нибудь дом зашел? — допытывался у Титана Петухов. — Или в какой-нибудь двор. Ну, не сквозь землю же он, в конце концов, провалился?

— Не могу знать, господин околоточный надзиратель, — виновато смотрел Николенька-гимназист, думая, как бы поскорее уйти из участка и выпить пива в питейном доме. Уж больно голова болела после вчерашнего застолья.

— Хорошо, возвращайтесь в слободу, — приказал тайному агенту Петухов. — Квартиру сняли?

— Снял, господин околоточный надзиратель, — с готовностью ответил Титан. — В доме Козурина. И даже новоселье вчера справил, да-с…

— Вижу, что справили, — покосился на тайного агента Петухов. — Вернее, чувствую…

— Так для дела же, господин околоточный надзиратель… — виновато улыбнулся Николенька.

— Вы там это… не шибко водочкой увлекайтесь, — строго и наставительно произнес Петухов. — И с этого момента глаз не спускайте с фигуранта!

— Вас понял, — вытянулся перед околоточным надзирателем Николенька-гимназист, подобрав живот. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте, — ответил Петухов, думая про себя, что, если фигурант шел именно на Воскресенскую улицу и пропал в районе Воскресенской церкви, это намного суживает поиски барышни, которую столь необходимо найти судебному следователю Пескову.

Однако ни через день, ни через два барышня не объявилась.

Конечно, филеры находили похожих барышень, выслеживали их и сообщали адреса полиции, после чего в полицейских участках с ними проводилось дознание. Вся информация стекалась к судебному следователю Пескову, который потом лично проводил допрос барышень. От малинового цвета платьев, шелковых и бархатных тальм с розовыми подкладками и шелковых шляпок уже рябило в глазах…

Иногда к нему в кабинет заявлялись разгневанные родители девушек или их мужья и женихи и требовали «прекратить безобразие, иначе они будут жаловаться и найдут защиту своим попранным столь бессовестным образом правам».

— Это вам даром не пройдет! — гневно заявляли они судебному следователю, и Виталий Викторович вынужден был объясняться и оправдываться, ссылаясь на службу и сложившиеся обстоятельства, потребовавшие «проведения данных мероприятий».