Бандитская Россия

В-третьих, начал усиливаться главный конкурент бандитов - государство. У этого явления много аспектов. Активизировался законодательный процесс. К концу 90-х годов более эффективно заработала судебная система. Это значит, что предприниматели стали более активно пользоваться формальным правом, ориентируясь на законы и судебные процедуры. Если управление вещевыми рынками и уличными ларьками ещё можно было успешно вести по понятиям, то более крупные и сложные компании выстраивались с учетом современного хозяйственного права. Соответственно, стала расти потребность в профессиональных юристах, а спрос на знатоков понятий падал. Некоторые из тех, кто вчера назначали стрелки на пустыре за гаражами, пошли получать юридическое образование и стали решать вопросы в юридических конторах. Те, кто не почувствовал веяния времени и действовал по старинке, вскоре оказался за решеткой, как того и требовала новая правовая ситуация.

Право устанавливать и толковать правила постепенно перешло к государству.

Далее, государство - после чудовищного по своим последствиям десятилетнего бездействия - кодифицировало налогообложение и снизило налоги. Снизив подоходный налог и налог на прибыль (1998-2001) и формализовав процедуры, оно создало стимулы для постепенного выхода бизнеса из тени. Да и цена доступа к судебной системе и другим услугам государства заметно снизилась. А ведь ещё каких-то десять лет назад судебная система в стране практически не использовалась - она была неэффективна, дорога (т. е., чтобы иметь к ней доступ, надо было быть легальным, платить налоги, а они были чрезвычайно высокими) и не обеспечивала контроль за исполнением решений. К тому же в условиях доминирования частных силовых структур обращение к государству как альтернативному источнику защиты было связано для части предпринимателей с конфликтом со своей крышей и, следовательно, с риском. Хозяйствующие субъекты прагматичны - им нужно, чтобы их «вопросы решались» (контракты исполнялись, долги возвращались, ущерб компенсировался, споры решались), и если частные силовые структуры могут сделать это быстрее и дешевле, то они, а не государство будут получателями основной доли налогов.

Но теперь ситуация кардинально изменилась: постепенно государство стало отыгрывать свои позиции, став более конкурентоспособным. Сокращая теневой сектор и переводя налоги в казну, государство сужало экономическую базу организованной преступности. Бандиты могут успешно сопротивляться конкретным людям, но против процессов они бессильны. Изменившийся баланс сил поставил перед авторитетными бизнесменами новую проблему: как сохранить свой капитал и свои позиции в бизнесе. Поскольку укреплявшаяся государственная власть в союзе с новым крупным бизнесом вполне способна претендовать на активы, принадлежавшие выходцам из ОПГ.

Обретая новое ощущение силы, государственные служащие, особенно те, которые носили погоны, стали энергично вытеснять бандитов, занимая их место. Уличные торговцы, раньше платившие братве, стали платить милиции. Более крупный бизнес активно искал протекции региональных властей, да и сами лидеры ОПГ понимали, что без сотрудничества с мэрами и губернаторами, которые контролировали милицию и суды, сохранить и приумножить свои инвестиции стало проблематично.

Функции крыши перешли к сотрудникам различных отделов МВД.

По данным социологического исследования, около половины сотрудников МВД получают дополнительные доходы, занимаются бизнесом, бизнес-активностью в нерабочее время и около 18-20% - в рабочее время. Дополнительные доходы работников милиции составляют от 1,5 до 3 млрд долларов, т. е. около половины всех расходов на внутреннюю безопасность. Отдельные подразделения МВД, особенно те, которые обладают возможностями открытия уголовных дел по экономическим преступлениям, превратили формально служебную деятельность в бизнес по созданию конкурентных преимуществ и предоставлению бизнесу услуг по перераспределению собственности. Вовлечение государственных служащих в силовое предпринимательство обусловлено как высоким спросом со стороны растущих и агрессивных бизнес-групп на силовые инструменты перераспределения собственности, так и слабым контролем внутри государственной системы за отдельными подразделениями и группами служащих. В условиях высокой автономии и рыночного спроса любая организация, имеющая преимущества в использовании насилия, будет заниматься силовым предпринимательством.