Бандитские звезды гаснут быстро

Каждый раз Юрию Сергеевичу приходилось врать, говорить одно и то же. Мол, они с женой поссорились, она психанула и уехала из дома. Он теперь волнуется и ищет ее. Так два часа с некоторыми вариациями. Потом Веденский, сразу постаревший, тяжело поднялся с дивана, ушел к себе наверх и громко хлопнул дверью.

– Антон, а может, чайку? – тихо предложила Наташа. – У нас с тобой вроде как традиция наметилась. В минуту душевного смятения или физической немощи мы пьем нетрадиционный для России чай.

– Раньше я слышал только о нетрадиционной сексуальной ориентации, – пробормотал Антон. – Чай, значит, тоже бывает нетрадиционным?

– Вся страна у нас нетрадиционная, – философски заметила Наташа. – Какую сторону жизни ни возьми, все обязательно не так, как у других, выглядит как-то специфически.

– Натура наша такая, – поднявшись и отправившись за Наташей на кухню, отозвался Антон. – Мы – производная Востока и Запада, гремучая смесь. Нет, вовсе не потому, что в нашей крови намешано столько всякого разного. Важна смесь культур. Мы смотрим на мир широко раскрытыми глазами, впитываем все, что видим, слышим, обоняем и осязаем. Нам интересно все попробовать.

– Поэтому ты и пошел за мной на кухню. – Наташа тихо засмеялась. – А ты, оказывается, философ!

– Люблю смотреть на мир широко раскрытыми глазами, – подтвердил Антон. – Так что ты мне предложишь сегодня для восстановления душевного покоя?

– Тибетский чай. Этот напиток тебе понравится, потому что в нем нет ничего необычного. Просто его состав обладает определенными качествами.

– После монгольского чая для меня уже ничего не является необычным.

Наташа поставила на огонь небольшую кастрюльку, смешала в ней воду и молоко, а потом принялась добавлять туда специи из своих баночек и мешочков. Кое-что Антон узнал по запаху, кое-что по виду. Кажется, имбирь, корица, несколько предварительно растолченных семян кардамона и… Последнее его порадовало. Когда жидкость в кастрюльке закипела, Наташа все-таки всыпала туда ложку настоящего черного гранулированного чая.

– Ну? – принюхиваясь, спросил Антон. – Так что же в нем необычного? Состав практически…

– Вот опять ты, Антон, судишь по составу. А ведь национальный напиток надо употреблять, погружаясь в ту культуру, из которой он вышел. Нужно уметь понять, почувствовать тот народ, который веками пил его.

– Да, понимать других людей – штука полезная и без чая. Например, Карину. У тебя не появилось новых соображений насчет того, куда она могла податься?

– Даже не знаю. – Наташа вздохнула, помешивая напиток в кастрюльке. – Может, ты и прав в том, что у каждого народа есть культурные традиции, отличительные черты психологии. Ведь даже у американцев с их синтетической культурой существуют штампы поведения, с нашей точки зрения, абсолютно неприемлемые. Например, позвонить в полицию, увидев, как твой сосед неправильно припарковался напротив дома. И это несмотря на то, что он вчера спас твою собачку, которая упала в канализацию. Собачка собачкой, а закон есть закон.

А у нас все проще. Мы живем на эмоциях, можем хмуриться и взывать к полиции, когда чье-то поведение нам не нравится, способны в такой же ситуации укатываться со смеху и хлопать в ладоши. Все зависит от нашего настроения в каждый конкретный момент. У нас даже законы принимаются на эмоциях. Как там у Салтыкова-Щедрина? Суровость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Как-то так.

– Это философия нации?

– А разве нет? – Наташа даже бросила помешивать чай. – Это философия народа, который живет в одной стране, но в совершенно разных условиях. Материальных, культурных, каких угодно других. Откуда появилась шутка: «Есть ли жизнь за МКАД?» Оттуда, из Москвы! Потому что у нас есть глубинка и центр. Крайне низкий уровень жизни и одна из самых дорогих столиц в мире. Это философия народа, который привык кивать на доброго царя или бога, которые разберутся, если до них достучаться. На местах же лучше посапывать в две дырочки. Иначе местные бюрократы тебя поедом заедят, и никто тебе не поможет. Ведь местная власть получила свои уделы в кормление еще при царе Горохе, по самому что ни на есть феодальному принципу.

– А тибетцы? – Антон усмехнулся: – Их чай свидетельствует о другой жизненной позиции?

– Конечно. Это народ, который живет высоко в горах, там, где близко небо, куда не поднимаются чиновники и сборщики налогов. За много столетий они привыкли к суровым условиям, считают это благом, думают, что их мир совершенен. Это народ, находящийся в состоянии душевного покоя, веками бредущий среди вечных снегов и периодически опускающийся на корточки, чтобы попить чаю. Будет иной народ, находящийся в смятении и состоянии возмущения, пить столько такого вот чая? Фигушки!

– А тибетцы? – снова задал свой вопрос Антон.