Бандитский брудершафт

Полушкой звали того самого мальца. Получив наказ, он согласно кивнул. Мол, все понял, сделаю.

– Антип, Жига и Синий, вам снять сторожей. Остальные к воротам, – проговорил главарь и направился к выходу.

Дверца по правому борту бесшумно отворилась. Шофер Рогуля остался на своем месте, а на мокрый асфальт поочередно спрыгнули семь человек. У каждого в руке поблескивал вороненой сталью ствол пистолета или винтовочный обрез, у одного был немецкий автомат.

Проворный Полушка метнулся через дорогу и занял место под деревом, откуда ему было видно и автобус, и ворота продовольственной базы.

Троица, названная главарем, проделала тот же путь, но остановилась под высоким забором. Крепкий Антип согнулся пополам, подставил корешам широкую спину. Долговязый Жига забрался на него, ухватился за верхний край забора, подтянулся, закрепился наверху, подал руку Синему. Так, помогая друг другу, бандиты перебрались через забор и оказались на охраняемой территории.

Главарь повел к воротам двух своих ближайших дружков, Татарина и Володьку Чернышева по кличке Вофти-Тофти. Не дойдя до цели десяти шагов, они нырнули вправо и в ожидании условного сигнала затаились между двух кустов сирени.

Банду возглавлял уголовник со стажем Павел Сарычев по кличке Сыч – потомок зажиточных крестьян из Тамбовской губернии. Основным его дружком и помощником числился уголовник по кличке Татарин. У обоих налетчиков имелся большой опыт грабежей, краж, взломов. Оба к началу войны отмотали по полтора десятка лет лагерей и не мыслили для себя какой-то иной жизни.

Костяком банды были такие же уголовники и дезертиры, сбежавшие с фронта. Все, кому требовалось скрывать свое настоящее имя, получали от главаря поддельные документы с другими фамилиями и биографическими данными. Взамен Сыч требовал от подельников беспрекословной дисциплины, а нарушителей жестоко карал. Люди поговаривали, будто он лично расстрелял в лесу двух корешей, из-за разгильдяйства которых банда понесла большие потери.

Сформировалась банда в первый год войны. Тогда криминал чувствовал себя повольготнее, чем теперь, потому как половина московских мусоров была отправлена на фронт. Заменить их особо было некем, вот и обряжали начальники в форму кого попало: баб, пожилых мужиков да комиссованных фронтовиков, иной раз настоящих инвалидов.

Начали бандиты с простого. Они спьяну вчетвером грабанули хлебный магазин, забрали дневную выручку и два пуда хлеба, оставшегося к вечеру. Деньги, как водится, эти мерзавцы прогуляли. Простота и безнаказанность пришлись им по нраву. Ну и понеслось. Магазины, артели, склады…

Позже, когда криминальное сообщество разрослось до десятка человек и обзавелось стволами, уркаганы начали промышлять по-крупному, причем не только в Москве, но и за ее пределами. На станции Владычино эти негодяи убили и ограбили семью железнодорожного рабочего, продавшего накануне войны дом умершей матери. Они же совершили нападение на инкассаторов, доставлявших заработную плату рабочим завода «Красный богатырь», организовали вооруженное ограбление сберкассы на окраине Москвы, во время которого погибли милиционер и старший кассир.

Банда располагала двумя квартирами, расположенными в Марьиной Роще и рядом с овощной базой, в Шмидтовском проезде. Имелась у преступников и дача в московском пригороде, на территории совхоза «Заречье». В эти укромные местечки уголовники свозили награбленное, там же отдыхали, зализывали раны, гуляли и кутили. Чаще это происходило в городских квартирах, реже – в Заречье.

Ждать в кустах сирени пришлось около четверти часа. Татарин присел на корточки и одну за другой выкурил две папиросы. Он не мог долго обходиться без табачка. Сыч с Вофти-Тофти секли по сторонам.

Наконец-то послышался условный сигнал, тихий короткий свист.

– Пошли! – распорядился Сыч и первым двинулся к створке ворот.

За ней их поджидал Жига.

– Все нормально, Сыч, – шепотом доложил этот долговязый тип. – Записали мы сторожей.

– Почему так долго? – недовольно буркнул главарь.

– Так один-то спал в каморке, с ним по-быстрому управились, а другой шлялся по территории. Пришлось нам поискать его.

– Обоих? Разве сторожей всего двое было?

– Выходит, так, – ответил Жига и пожал плечами.

– А мне свои пацаны нашептали, что они вроде по трое дневалят. Ладно, где Антип с Синим?

Жига кивнул в сторону ближайшего пакгауза и сказал:

– Вскрывают.

– Останься у ворот, – велел ему Сыч и вместе с корешами двинулся к длинному строению.

Продовольственная база Северного вокзала состояла из трех пакгаузов, растянувшихся вдоль железнодорожного пути. На нем время от времени вставал товарный эшелон, из вагонов которого продовольствие перегружалось на стеллажи пакгаузов. С другой стороны длинных зданий был оборудован подъезд для грузовых автомобилей.

Главарь банды поднялся по ступенькам на приподнятый парапет, тянувшийся вдоль всего здания, подошел к Антипу и Синему, копавшимся у ближайших ворот.

– Чего возитесь, малахольные?! – рыкнул он.

– Да вот мандолина хрустнула, – ответил Синий и показал ему сломанную отмычку.