Бандитский? Да! Капитализм? Нет!

С этой точки зрения, КПРФ, признав в программе частную собственность, отреклась от истинного коммунизма. Но с этой же точки зрения, прав оказывается основатель компартии Перу Х. Мариатеги, решительно утверждавший, что древнее государство инков было коммунистическим. Действительно, частной собственности не было, денег не было, труд был коллективным, существовала система социального обеспечения. Когда ему указывали на деспотизм государства инков и человеческие жертвоприношения, он отвечал: «Человек государства Туантинсуйо не испытывал ни малейшей потребности в личной свободе, как к примеру, ему совсем не нужна была свобода печати». По его мнению, деспотизм и коммунизм вполне совместимы. Коммунизм Маркса он считал индустриальным, коммунизм инков – сельскохозяйственным.

Пора бы честно признать, что ни единой теории коммунизма, ни единой практики не существовало и не существует. Коммунизм Сталина не похож на коммунизм Троцкого и Мао. Коммунизм Фиделя Кастро и Че Гевары не похож на коммунизм «солнца человечества» Ким Ир Сена с его идеей «чучхе» и умирающим от голода народом. Когда Советский Союз дружил с Камбоджей и Вьетнамом, наши «ученые» прославляли режим «красных кхмеров» и писали: «КПСС и советское правительство неизменно поддерживают борьбу кампучийского народа под руководством КПК за свободу и независимость». Когда войска Вьетнама вторглись в Кампучию и между ними началась война, Советскому Союзу пришлось между ними выбирать и наша печать запестрела фактами о «кровавой клике Пол Пота и Енг Сари». Действительно, те уничтожали богачей и интеллигенцию, но в стране царили голод и хаос. Первым делом коммунисты хотели накормить народ. Для этого они депортировали городское население в деревни, организовывали коммуны, в которых граждане колоннами принудительно работали в поле. Тунеядцам и буржуям, чтобы не тратить патронов, разбивали головы мотыгами. Именно так камбоджийцы понимали строительство коммунизма в своих условиях. И частная собственность была ликвидирована вместе с классом собственников! Так почему это не коммунизм, если основное положение коммунизма – уничтожение частной собственности?

В этом отношении интересна и история Югославии. Образцовая страна социализма коммуниста Броз Тито, когда он поссорился со Сталиным, была объявлена «фашистским режимом Тито-Ранковича». После смерти Сталина Югославия была опять признана социалистической. А ее общественное устройство при этом не менялось. Стало быть, оценка общественного строя зависит не от социальных критериев?

Капитализм, в отличие от феодализма, есть общество юридического равенства. Любой человек может войти в парижский ресторан Максима, куда ходят короли и звезды, но чашечка кофе стоит там дороже десяти обедов в обычном ресторане. Как говорил Марк Твен, и нищий, и миллионер имеют одинаковое право спать под мостом. Коммунизм же теоретически есть общество фактического равенства. Но при сталинском коммунизме были закрытые распределители, куда я не имел права войти, спецбольницы, спецполиклиники и прочие привилегии. Кстати, они сохранились, только теперь в «Кремлевку» может за деньги и бандит лечь, но министра там лечат бесплатно, у него есть на это право, которого нет у дворника. Имеют свои больницы и санатории Совмин, ФСБ, МВД и т. д. Иначе говоря, общественное устройство России допускало и допускает юридическое неравенство, более соответствующее феодализму, не говоря уже о Гулаге и психушках за инакомыслие. Закон допускал уголовную ответственность вообще без всякой вины (например, членов семьи военнослужащих-перебежчиков и друзей «врагов народа»). Я понимаю Солженицына, который ненавидит коммунизм, отождествляя его с Гулагом, что совершенно неправильно.

Конечно, на фоне современного мафиозного строя России, хаоса и развала, вымирающего по миллиону в год населения, беспризорности, неслыханных размеров воровства и коррупции, советское время многим представляется благом, но мы говорим не об этом, а о соответствии строя идеалам коммунизма – общества всеобщей справедливости и равенства. Кстати, и сейчас вряд ли хоть один человек верит в прокламируемый властями лозунг, что закон у нас один для всех. Сами власти в это тоже не верят, что они доказывают ежедневно.