Бандитский Екатеринбург

Просканировав подозрительным взглядом гостей в течение нескольких секунд, и не обнаружив в этих подвыпивших добрых глазах и тени разведывательного любопытства, присущего спецагентам, хозяин дома, выплеснув в себя очередную рюмку с агуардиенте, начал аккуратно, взвешивая каждое слово, знакомить гостей со своей биографией:

— Мои родители назвали меня ГАБРИЭЛЕМ в честь именитого колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Но вместо писательского таланта во мне обнаружили глистов и хроническую безграмотность. К книгам меня не тянуло, и открывал я их исключительно в туалете. Зато я обожал бегать по улице, дёргать девчонок за косички и кошек за хвосты. Но больше всего, я любил играть засохшими какашками в футбол и курить с парнями за гаражами. Однажды, пацан из соседнего дома в шутку назвал меня «Габи»… Я был жутко взбешён от того, что ко мне обратились как к девчонке, и я разбил обидчику нос. С тех пор меня в округе стали называть «Пабло», именем известного колумбийского бандита ПАБЛО ЭСКОБАРА. А позже, когда я подрос и стал «ворочать» уже серьёзными деньгами, меня стали называть просто «БАБЛО».

А вот моего младшего брата родители назвали Хуан, в честь национального колумбийского кофейного символа ХУАНА ВАЛЬДЕСА, надеясь, что священное имя принесёт ему кофейное счастье и он прославит нашу кофейную династию. Из-за слабости своего характера и полного телосложения местные ребята дали ему прозвище «хУня». Естественно с таким прозвищем жить в Колумбии было тяжело, вот он и уехал поступать в международный институт в белокаменную Москву, чтобы начать новую жизнь, с новым именем.

Имя он решил выбрать, как и город, на букву «М». И так как животных он любил больше чем людей, а себя считал редким экземпляром, он взял себе самое редкое человеческое имя в мире — «МАУГЛИ», чтобы подобно герою из произведения своего любимого писателя Киплинга, жить в каменных городских джунглях среди добрых и милых друзей. А вот каким ветром его занесло в тайгу Уральских гор, в Екатеринбург, в эту евро-азиатскую географическую «промежность», я и ума не приложу, — задумчиво произнёс «Бабло».

— Вот здесь он прав. В каменных городских джунглях действительно полно «животных». Да и «зверей» достаточно. Только они не добрые. И не друзья. А насчёт нашей «промежности» я с вами не соглашусь. Хоть наш город и находится на границе между Европой и Азией, и мы критично называем его «жопой мира», но это наша «жопа». Любимая и родная. А то, что вам наплёл «Маугли» о нашем городе, может и не соответствовать действительности. Ведь, как известно — «Что русскому хорошо, то иностранцу СМЕРТЬ», — с ухмылкой заметил «Бледный» и, со сказочной интонацией в голосе, тоже погрузился в воспоминания:

— В те далёкие советские времена, когда мы познакомились с вашим братом, наши «каменные джунгли» назывались ещё Свердловском, а мы были малолетними уралмашевскими отморозками, наводившими на горожан страх. Как это ни смешно, но мы нашли «Маугли» именно в зарослях Ботанического сада. Во время своего обучения в Сельскохозяйственном институте он на летней практике подрабатывал там цветочным «осеменатором» и разводил маки. Все думали, что он неравнодушен к цветам, а он просто добывал из них опиум и угощал им красивеньких сокурсниц.

Благодаря своему таланту добывать из растений «счастье» он быстро приобрёл популярность в общаге, став «ВЕЛИКИМ ГУДВИНОМ», исполняющим сокровенные желания. В связи с тем, что у вечно бедных студентов редко водились деньги, он осчастливливал только тех, кто был готов беспрекословно оказать ему ту или иную услугу. Красивые девочки платили ему натурой, некрасивые — едой и украшениями. Крепкие мальчики были его телохранителями, а хилые искали новых клиентов и подворовывали мелкую бытовую технику. Разрастающийся вместе с маковой плантацией слух о его нелегальном таланте быстро дошёл до милиции и до моей криминальной структуры. И когда его повязали правоохранительные органы, я выкупил свободу гения и приютил «Маугли» в нашей «волчьей стае» на должности начальника производства наркотиков, — ностальгически улыбнувшись, закончил свои ответные откровенные признания «Бледный» и, словно опомнившись, обратился к «Бабло»:

— Кстати «Маугли» мне рассказывал совсем другую историю про свою Родину. Он говорил, что родители завещали весь свой кофейный бизнес тебе, как старшему брату, а ему в наследство достался только чёрный кот, которого он звал «Багирой». Что он с этим котом и начал заниматься садоводством, выращивая антидепрессант в виде кустарников «коки». И после того, как его «антидепрессант» стал пользоваться большей популярностью, нежели твой кофе, и он мог позволить себе купить своему коту бриллиантовый ошейник, а ты своей девушке лишь подарить бижутерию «своровски», я имею в виду сворованную бижутерию, а не украшения «SWAROVSKI», ты подставил его и «отжал» себе его плантации. Разве не так дело было? — спросил «Бледный», хитро прищурив взгляд.