Бандитский подкидыш (СИ)

Мы ехали сюда. Остановились перед большими железными воротами, они медленно, с лязгом открылись. Въехали внутрь. Большой двор, наглухо забетонированный, ни одной травинки. Качели железные скрипят. В углу, на цепи, большой вислоухий пёс, тощий ужасно, словно не кормят его.

– Я не хочу тут, – вырвалось у меня.

– Здесь ты будешь в безопасности, – голос Давида категоричен.

Вышла. Отстегнула люльку со спящим ребёнком. Стою и не знаю, куда деваться, что делать. Из дверей дома выкатился малыш лет пяти, грязный, штаны на коленке подраны. Выбежал, палец в рот засунул и стоит, смотрит. А за ним… Целая толпа. Одних детей штук десять. Мужики жмут руку Давиду, женщины галдят. Я по сторонам глазею. Дом явно был богатым – два этажа, огромная мансарда, веранда красивая. Но каким-то бесприютным, словно не нужен никому, как этот тощий пёс или грязный ребёнок. Неуютно.

– Пойдём, – взял меня за руку Давид, тяжёлого ребёнка забрал.

Напрасно забрал, со Львом мне как-то легче было. Я взгляд спрятала, чтобы не смотреть ни на кого, за Давидом пошла. Тёмный коридор. Пыль везде. На полу валяются игрушки, обрывки бумаги, фантики. Комната, в которой я, судя по всему, жить буду. Кровать, тумба, окно с поникшими занавесками, вытертый ковёр.

– Мне не нравится здесь, – снова начала я. – Пожалуйста, возьми нас с собой.

– Маленькая, – расстрогался Давид, меня к себе прижал, макушкой к плечу. – Я заберу тебя, но нужно немножко подождать. Здесь тебя не найдут, здесь тебя защитят. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась всхлипнув я.

Он поцеловал меня, не в губы даже, в лоб, – как покойницу. Ушёл. Я села в угол, люльку к ногам подтянула и заревела. Дуэтом не вышло – Лев так и не проснулся до сих пор.

Ревела я с упоением не меньше получаса. Между делом отметила – машина Давида уехала. Бросил меня здесь, в этом странном месте. Заметила пакеты. Вздохнув принялась их разбирать. Вещи для меня и Льва, принадлежности ребёнку. Видимо, заранее позаботился.

– Надо обживаться, – сказала я ребёнку. – Жаль, что ты спишь. Но хорошо, что ты есть.

Ковёр был в крошках мелкого сора. Сдернула покрывало с постели – на этом белье явно уже спали. Нового в пакетах не было. Я решилась и вышла в коридор, на территорию, которая мне казалась враждебной. Откуда-то слышатся голоса. Иду. На кухне девушка, тонкая, красивая. Коса тёмная через плечо, глаза в пол-лица.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, но девушка не ответила. – Меня… Таней зовут. Вы не дадите нам постельное белье?

Девушка посмотрела на меня, как на дуру. Представляться не стала.

– Там есть, – отозвалась она и вернулась к мясу, которое резала на кубики.

Вздохнула. Вернулась в комнату. Сняла все белье, отнесла в ванную – там машинка. И порошок тоже есть. Верёвки натянуты во дворе. В режимах стирки не разобралась и машинка закончила только через два часа – Лев к тому времени проснулся и орал дурниной.

Затем пошёл дождь, именно тогда, когда я белье и вывесила. Я велела себе терпеть и не сдаваться. В подсобке у ванной нашла швабру и ведро. Ковер вытряхнула и почистила – мне с ребёнком тут жить, нужна чистота. Когда я его вытряхивала из дома вышла толстая женщина.

– Не нравится, значит, тут, – констатировала она. – Грязно у нас?

– Нет, – соврала я и покраснела, наверное, – У меня просто аллергия на пыль.

Женщина цокнула языкрм и ушла. Лев гулил в люльке, я домыла пол и покормила ребёнка. Еду мне принесли в комнату и я заставила себя её есть. Доесть не сумела, все что осталось осторожно собрала на салфетку. Всё равно с ребёнком гулять надо, заодно собаку покормлю.

Во дворе никого, хотя я знаю, что в доме много людей. Белье потрогала – мокрое ещё совсем. Поставила люльку на скамью и пошла к собаке.

– Он дикий, – сказал неизвестно откуда выкатившийся мальчик. – Совсем дикий.

– Я не буду близко подходить, – обещала я.

Собака не казалась дикой. Скорее – уставшей. При виде меня коротко рыкнула, показала зубы, но и то скорее ради приличия. Обратно свернулась, сберегая тепло. Подходить я не стала, бросила кулёк с едой с расстояния. Пёс сожрал все мгновенно, прямо с салфеткой, хорошо что тонкая, бумажная. И на меня посмотрел выжидательно.

– Я завтра ещё принесу, – обещала я и повернулась к ребёнку. – Видишь, а ты боялся. Тебя как зовут?

– Штефан, – признался он.

Улыбнулся показав отсутствие переднего зуба и неожиданно, но премило покраснел. Отмыть бы его, с печалью подумала я. Такой ребёнок – конфетка просто. И Льву нравится, он детей тоже не часто видел, а сейчас смотрит, с удивлением, как на диковинное животное, даже перестал пытаться сгрызть кулак.

– Штефан! – заорала сварливо уже знакомая мне толстая женщина. – Домой быстро!

И на меня посмотрела так, словно я заразная. Обиду я проглотила. Спать ложилась поздно – Лев плакал, белье отказывались сохнуть. Так и легла на влажное, в одежде. Лежала и плакала в темноте, тихо, чтобы не привлечь внимание и не разбудить ребёнка.

– Я тут, только потому, – шёпотом сказала я, – что ты так велел. Я тебе доверяю. Я подожду. Но пожалуйста, не заставляй меня ждать долго.

Глава 19. Катя