Бандитский подкидыш

– Иди, – командует маленький мужчина и защитник. – А я изнутри запру, потом в окно вылезу.

Иду по коридору и вспоминаю папу. Виталика. Всех. Которые не верили, что я могу принимать самостоятельные решения. Я и готовить то толком не умела. Не считая блажи с дачей и авантюры с Виталиком я всю жизнь жила с родителями. А сейчас рискую всем ради чужого ребёнка. Виталик бы сказал, что я дура. А моя покойная мама, может, гордилась бы мной.

– Черт, ворота же заперты, – выдыхаю я, выйдя на улицу. Да и страшно мне идти через освещенный фонарём двор наперепез. В доме всегда кто-то не спит. Но рядом, за моей спиной, прячется в тени храбрый маленький мальчик. Поворачиваюсь к нему. – Покажи свой выход.

– Расул убьёт, – качает головой он.

– Дину он убьёт, – уверенно отвечаю я. А потом добавляю: – А Давид вообще все здесь с землёй сравняет если его сына не уберечь.

Наверное я многого не знаю о мужчине, которого ко мне привела судьба. Для меня он ласков. Его глаза такие тёмные и опасные, но мне они улыбаются, собирая в уголках тонкие паутинки морщинок. Его сильные руки могут быть такими нежными… Наверное не только. Потому что люди его боятся. Даже шестилетний мальчик, выросший в таком странном месте и видевший, думаю, куда больше меня, поверил мне сразу.

– Только тихо, – шепчет он. – Пошли за мной.

Крадемся вдоль дома и гаражей. Задняя часть двора порядком захламлена. Посередине – почти разобранная машина. В солнечные дни на её капоте спит рыжая кошка. Под ноги попало колесо, едва не споткнулась. Сломанный велосипед. Куча прогнивших уже деревянных поддонов. А ещё знакомый запах масла и пороха. Так пахло от пистолета, который у меня забрал Давид. Сейчас я по нему очень скучаю. И по Давиду, и по пистолету…

– Сейчас, – пропыхтел Штефан откуда-то из-за груды железа. – Дырка только маленькая, поэтому и не заварили до сих пор.

Мне снова не к месту вспомнился Виталик – и думается же о всякой ерунде в стрессовые ситуации! Так вот, мой бывший был уверен в том, что природа матушка явно обделила меня формами. Провожал взглядами тех, кому этих самых форм от природы досталось больше. Признаться, я и сама о своей субтильности немного печалилась. А оказывается, стоило только подобрать подкидыша и связаться с его папой бандитом, чтобы осознать, насколько моя фигура удобна. Вот Леночка, на которую Виталик заглядывался, со своими формами бы явно в дырку не пролезла…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Давай, – позвал мальчик. – Но только я Расулу расскажу сразу, как приедет.

– Хорошо.

С этим я была согласна. Расскажет Расулу, тот скажет Давиду, нас со Львом снова найдут и спасут. Из меня то спасительница так себе, одна радость, в дырки заборные пролажу…

Я, осторожно придерживая сладко сопящего Льва уже подлезла под кусок металла, который загораживал мой аварийный выход, когда мы услышали звук двигателя. Кто-то ехал. Машина, даже несколько судя по звукам.

– Расул! – выдохнул Штефан. – Теперь не страшно!

Я больше чем уверена была в том, что Дина импровизирует, поэтому сейчас искренне обрадовалась. Всё же бежать ночью в никуда с малышом страшно. А так глава семейства сейчас быстро наведёт порядок и защитит нас. Полезла назад. Иду. Чувствую облегчение. Даже отпускает немного, потряхивает отходняком. Из-за него быстро идти не получается, и к переднему двору, с фонарём посередине, мы подходим, когда ворота уже распахнуты.

– Нет, – шепчет Штефан. – Не Расул это. Машины другие.

Я не отличала большинства машин друг от друга, но тревога передалась и мне. Остановилась. Штефан потянул меня назад за куртку и я послушно отступила ещё дальше, в глубь безопасной темноты.

– Это она, – констатирую я.

И сразу вдруг поняла, какой маленькой и незначительной оказалась Дина. А про меня и говорить нечего. Любая девушка меркнет рядом с этой женщиной. Головорез в дорогом пальто открыл ей дверь машины. Показалась точеная ножка…

Она высокая. Красивая. Статная. Она никуда не спешит. Смотрит на дом чуть прищурив красивые глаза. Холодно. Первые снежинки редко сыплются из тёмного неба, падают на её блестящие волосы. Мне кажется даже снег пошёл именно сейчас, чтобы ещё сильнее подчеркнуть царственную красоту этой женщины.

– Кто? – спрашивает Штефан и все тянет меня назад.

– Его мама, – отвечаю я.

Смотрю на Льва. Он спит. И я боюсь вдруг, что он интуитивным чутьем почувствует, что его мать рядом. Проснётся. Закричит требовательно.

– Дверь в комнату закрыта, – громко говорит Дина. – Надо ломать.

Я бегу. Тихо бегу, осторожно, нельзя шуметь. Нельзя разбудить дитя. Позволить отнять его у меня.

– Быстрее, быстрее, – торопит Штефан.

Лезет первым. Лаз тёмный, ни черта ничего не вижу, да и не имеет значения. Осторожно даю ему ребёнка. Боюсь, что уронит, но он растёт в большой семье, он лучше меня знает, что такое младенцы. А потом в тёмное никуда лезу я. Куртка цепляется за выступ металла и рвётся с противным скрежетом. Я боюсь, что его услышат, но успокаиваю себя тем, что мы далеко.

– Вот и все, – растерянно говорю я.