Бандитский район. Начальник

«Не хочешь по-хорошему, найдёшь свою дочь по весне, когда снег растает».

— Через час, встречаемся на аллее, возле депо. Получаешь своего Шута, вернешь мне дочь! — Сказал Титов и скинул вызов.

После чего, набрал Кирякова, объяснил ситуацию на эмоциях и приказал мгновенно поднимать свое подразделение.

— Татарин бля! Езжай сейчас в парк, где конечная девятки, жди там, к тебе подкатят спартанцы. Людей с собой возьми, делай че хочешь, но задержи этих гадов, потом ОМОН приедет. — Кричал он Ренату в телефон.

Но все снова пошло не по плану. Кирякова отправили с отрядом СОБР и ОМОНом, на какой-то совершено неизвестный адрес, для задержания группы лысоголовых, которые напали на приезжих граждан, с ближнего зарубежья. Татарин, Енга и еще двое его парней, тусовались на аллее, в ожидании неприятелей. У всех с собой были пистолеты. Все были настроены серьёзно. Вот вдалеке, на дороге, остановилась черная «Ауди-селедка». Вышли четверо и направились в их сторону. Вдруг Кирилл заметил, что с противоположной стороны сквера, в их сторону направляется еще одна группа из трех человек. Все были в черных костюмах, как у охранников торговых центров. Сперва Ренат принял их за ментов, о которых предупреждал Георгиевич, но уже в последний момент, когда со стороны первой группы открыли огонь из оружия, он понял, что это «Спарта».

Егна быстро сориентировался, вынул свой ствол и стал стрелять в противоположную компанию. Татарин завалился за кусты и палил наугад. Началась перестрелка и стрекотня автоматического оружия. Двое на аллее лежали лицами вверх, без движения. Рядом носились неизвестные люди из народа и визжали. Та нежданная троица, так же стреляли в людей Рената. Один парень распластался на скамейке, прикрыв спиной одну девушку. Его расстреляли чуть ли не в упор. Женщина трепыхалась под телом и громко стонала. Стрельба не стихала. Татарин с двух рук палил в разные стороны, прикрывая огнём своего друга Кирилла. Он был ранен в ногу и корчась от боли, валялся по примятому снегу, почти посреди сквера. Ренат так же почувствовал пронзающие ощущения в области плеча и закричал четвертому своему бойцу.

— Валим! Енгу забирай! Валим! Я ранен!

Но Енге было уже не помочь. Его в упор, на земле, расстреливал один боец, из противодействующей группы. Татарин с дружком смогли уйти. Добежали до припаркованной машины и уехали.

Георгиевич приехал на место, когда уже все было готово. На лавке валялся труп, кругом все было усыпанно гильзами и улито кровью. Какая-то девушка истерила в карете скорой помощи. В кузовке патрульного УАЗика сидел окровавленный Итальянец, с перевязанным плечом и ногой, прикованный наручниками к решетке дверцы.

— Где моя дочь? — Резко спросил Георгиевич Жору.

— Видимо теперь там же, где и мой друг Шут. — С таким же тоном, ответил и тот.

— А вам по-любому хана, ребята. До суда вы не доживёте! Капитан, этого я забираю с собой! — Произнес Георгиевич куда-то вдаль.

Тут же подбежал какой-то капитан, в милицейской кожанке и со страшным лицом начал лепетать.

— Сергей Георгиевич, не надо. Ну вы же его… ну не подставляйте меня. Приезжайте через два часа, в отдел к Кирякову, там пусть он сам решает и разбирается. Ну не губите меня.

— Я сказал! Отпускай этого козла!

— Только ни чего с ним не делайте пожалуйста. Я прошу. Мне влетит.

— Ты че, капитан? Кого ты слушаешь? Он кто? Не начальник уже. Ни куда меня не надо с ним! — Завопил Жора.

Рывком Георгиевич дернул на себя Итальянца за шею, что тот почти вылетел из машины, заломав себе пристёгнутые руку. Милиционер дрожащими руками отсоединил наручники и уставился в след.

Титов не шутил и не дурковал. Сейчас он был очень серьезен и настроен решительно. Ведь за дочь он пойдет до конца.

— Сейчас едем и ты отдаешь мне мою дочь. В этом случае, ты и твой кореш Шутов — останетесь живы. Не обещаю что на свободе, но убивать я вас не буду. Но! Это в том случае, если с Настей все хорошо. Не дай божэ я найду на ее теле хоть одну царапинку. Вам хана! — Твердил по пути Георгиевич.

— Начальник, тебе и тем более твоей дочке, не хотел причинить ни какой боли. План был, чтобы высвободить Шута. Татарин, сука, ответил. Жаль не пристрелили там. Ушел. Понимаю, что встряли мы. Крепко встряли. Дочь твоя жива и здорова. На даче у меня греется. Тут не далеко, я покажу. — Говорил Гладков.

— Самое паскудное — детей трогать и ими же прикрываться! — Зыркнул на него Георгиевич. А то что накосячил ты — это да. Не отвертеться теперь. Средь бела дня, в центре города, перестрелку устроили. Хорошо еще из мирных никого не зацепили. Хотя слышал, одной девушки эта история еще на долго запомнится, в психологическом плане. Два трупа на тебе. Спас дружка? Этого ты хотел?

— Спас блин.

— Да, только твой же дружок, вас всех и натягивал, все эти годы. У него две квартиры, машины, дача. Откуда? Кроил, сука. Да все это знают. И коммерсанты и шпана и менты. Вот только, сидя в отделе, нылся твой Андрейка, чтобы не сдавали его тебе. — Ответил Титов.