Бандитский СССР. Самые яркие уголовные дела

Был ли он героем, принципиальным Робином Гудом, ставшим вне закона только в силу жизненных обстоятельств? Вероятнее всего, нет. Мастерское умение менять социальные маски и использовать человеческие слабости, доступное только опытному психологу, выдавало в Сергее социопата – лицо, не способное воспринимать мораль и практически всегда исходящее из собственного расчета. Чем еще можно объяснить тот факт, что спокойный Мадуев, характеризующийся как исключительно положительная личность в заключении, вырываясь на свободу, в любой момент мог хладнокровно избавиться от собеседника, а совершая побег, не делал попыток лечь на дно или сменить род деятельности? Что же касается его благородства во время ограбления… Когда в ход нужно было пустить оружие, Мадуев делал это не колеблясь: расстрел семейства Айвазовых в Астраханской области и следующее за ним убийство четы Шалумовых летом 1989 года, чьи трупы вместе с годовалым ребенком он сжег в их собственном доме, только подтверждают эти слова. (Позже на допросах Мадуев утверждал, что понятия не имел о ребенке и никогда не посмел бы отнять у него жизнь.)

Его очарование объясняется просто: желанием и умением нравиться обществу. Только так он мог, попав под каток правосудия, рассчитывать на снисхождение. Как известно, волка-людоеда убивают, обычного же хищника садят в клетку, любуясь его грозной красотой. Что касается клеток, то из них Мадуев сбегать умел. Но иногда он на самом деле мог сделать что-нибудь хорошее просто так. Чтобы не смотреть в зеркало с содроганием.

Между тем след Червонца, а точнее его нагана, оставленный в Подмосковье, а затем и в Ростовской области, вместе с показаниями свидетелей позволили УГРО составить фотопортрет преступника, а также раскрыть одну из персон, при помощи которых Мадуев наводил справки – журналиста Владимира Шпака. Более того, брошенная после убийства Айвазовых белая «Волга» быстро привела оперативников к своему настоящему владельцу, пролившему свет на личность Али Мадуева.

Тот, однако, не пугался розыска и продолжал куражиться – теперь уже в Средней Азии, где нанес местным ворам в законе смертельное оскорбление: с несколькими подручными ограбил тщательно оберегаемый общак на сумму почти в 250 ООО рублей. Своими действиями Мадуев как будто подчеркивал, что не признает чужих устоев и порядков, кем бы они ни диктовались. Но и этого ему показалось мало: в солнечном Ташкенте этот приятный молодой человек обобрал одного из грузинских воров в законе, добавляя под вынесенный ему смертный приговор еще несколько подписей.

Как-то получилось, что он стал врагом для обоих разделенных законом сторон, точно неуловимый французский гангстер Жак Мерин. Пока Мадуева разыскивали в Узбекистане, он с другом Романом Чернышевым быстро переметнулся в Ленинград, где все меньше времени тратил на дипломатию и все чаще использовал свой потертый наган.

Очевидно, сказывалось напряжение последних месяцев и постоянное ожидание увидеть перед собой людей в милицейской форме. Любимый налетчиками начала века город не очень понравился Червонцу, поэтому, оставив после себя несколько трупов (в том числе бессмысленно убитого швейцара в одном из кафе, слишком ретиво исполнявшего свои обязанности), Мадуев с Чернышевым вновь возвратились в Узбекистан. В пасть льва. Расчет был совершенно точным: настроившиеся на долгие поиски воры не ждали подобной наглости и вновь позволили безнаказанно хозяйничать в своей вотчине.