Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917-1991 гг.)

Чтобы «просветить» народ в этом плане, российская пресса в те октябрьско-ноябрьские дни поместила на страницах своих газет ряд публикаций о таксомафии в Москве. Журнал "Новое время", в частности, писал: "В московских аэропортах таксисты встречают гостей тремя "эшелонами"…

Два первых «эшелона» — это так называемые «бомбилы» (от выражения «бомбить» клиента), или прописанные, а попросту местная мафия. Тех таксистов, кто зарабатывает себе на жизнь, разъезжая по городу, именуют «шляповозами», или работающими "от тротуара". «Бомбилы», естественно, в таксомоторной иерархии стоят выше и получают больше. Наиболее ловкие могут вообще никуда не ездить, достаточно поймать клиента за 300 рублей, отвезти на стоянку и сдать «шляповозу» за 150. Разницу, разумеется, в карман.

Прописка существует практически при всех железнодорожных вокзалах, гостиницах, ресторанах.

Попасть атакую компанию непросто. Выручает, как и всюду, рекомендация местных авторитетов. Можно попробовать «прописаться» и самому, начав потихоньку мозолить глаза и втираться в доверие. Правда, дело это рискованное — чужакам на первый раз прокалывают шины, а на второй могут и побить".

Еще одна статья на эту же тему — в "Вечерней Москве" за 5 ноября 1991 г. Рассказ одного таксиста: "В летний сезон, например на Курском вокзале, таксист имеет до трех тысяч в день. Одна ездка с фруктами до Центрального рынка — восемьсот. Кто же позволит такие деньги зарабатывать? Приходится платить. Но и есть за что. В кармане остается где-то четвертая часть, но и это хорошо. Таксист, прописанный на вокзале, — это как генерал в армии, элита. Попасть туда труднее, чем на прием к английской королеве. Только через хороших знакомых, не говоря о деньгах, и то, когда освободится место. Везде работает строго определенное число водителей. Места даже по наследству передаются. Зато если уж попал — будь спокоен. Прикрытый со всех сторон, безопасность гарантирована и денежная работа тоже. Ты вступил в своеобразный профсоюз, который будет тебя защищать. А взнос сотнями пахнет.

Я на вокзале не прописан. Имею право работать "на подсадке". Это значит, что ты входишь в долю и тебе те же носильщики поставляют клиента. Но получишь ты только половину суммы, из которой надо еще платить ментам и рэкету. Вообще все таксисты платят приличные суммы. Кто же имеет с нас такой солидный доход — я и сам бы не прочь узнать. Те, кто собирает с нас дань, — мелкая сошка. А вот хозяев никто никогда не видел".

Тем временем обстановка в Чеченской республике накануне выборов Президента оставалась взрывоопасной. 27 октября в 10 часов утра в здании МВД России на Огарева, 6 по тревоге была собрана группа офицеров центрального аппарата министерства. Инструктаж прибывших (а со званием ниже майора никого не было) провел первый заместитель министра генерал Абрамов. "Вам предстоит вылететь в Чечню, — сказал он. — Обстановка там сложная, кто был в Афганистане, может сравнить. На месте разберетесь… Желаю всем вернуться из Грозного живыми…" Зачем лететь в Чечню и что там конкретно делать — сказано не было.

Однако, несмотря на все меры секретности, информация о вылете спецгруппы достигла ушей Дудаева. И он распорядился закрыть аэродром на посадку. Пришлось спецгруппе садиться в Северной Осетии, в Беслане. Оттуда группа тайно перебазировалась в Махачкалу.

В ночь с 5 на б ноября из Махачкалы группа проникла в Грозный. 9 ноября Д. Дудаев должен был принять президентскую присягу, поэтому российские власти торопились сорвать это мероприятие.

Однако как только спецгруппа из Москвы во главе с генералом В. Комиссаровым объявилась в Грозном, слух о ней разнесся по всему городу. 7 ноября здание МВД в Грозном, где расположилась группа, было окружено вооруженными чеченскими боевиками. И как это ни парадоксально, но именно появление в Чечне спецгруппы из Москвы и явилось катализатором развития «революционных» событий.