Бандиты времен стагнации

Но через год беда случилась: в школе мальчики решили пошутить, да и отодвинули стул, когда Ольга на вопрос учителя отвечала, а когда на место садилась — упала, сильно отбив себе копчик.

Впоследствии девочку парализовало. Иван от ее постели не отходил, ухаживал за ней, но судьба-злодейка сыграла свою роль — Ольга умерла спустя полгода.

После похорон Ивана как будто подменили: стал угрюмым, злым и полностью замкнулся в себе. Как же мне тогда страшно было. Мне казалось, что вместе с Ольгой умерла его душа, и он, как неприкаянный, не может найти себе место. Как говорят, беда сама не ходит, вот и началась черная полоса нашей жизни. Федор запил. Он в один прекрасный день пошел на работу и… через три дня дружки его появились, говорят: Федор передал, чтоб деньги дала да закусь нехитрую, а он, мол, занят сильно — начальство нагрузило.

Передачку Федору я сама понесла. Захожу в кочегарку, а там Федор пьяный в стельку лежит, да как стал на меня кричать, что без приглашения к нему заявилась. Я психанула, бросила ему под ноги кулек с едой и с пятью рублями и ушла.

За Федором и Иван стал пропадать. Сначала на день из дому уходил, а после и ночью перестал появляться. Чуяло сердце мое беду. Я Ивана и нежно, и с криком спрашивала, где он пропадает, почему мать одну бросил, почему на Федора наплевать? Но тут я ошибалась — именно о Федоре Иван и думал, только тогда я этого не знала, а он молчал, каждый раз придумывая разные истории своих исчезновений.

Я навсегда запомню, как начался август 2002 года. Я устала ждать. Устала ждать, пока Федор выйдет из запоя и вернется к нормальной жизни, а Иван, как и прежде, будет находиться дома, ночами напролет вырезая из дерева различные фигурки.

3 июля постучались в дверь. «Иванушка мой вернулся», — подумала я и с радостью помчалась открывать. Но, открыв эту чертову дверь, я увидела перед собой двух милиционеров. Представились, зашли в дом и одной фразой просто разорвали мое сердце: «Ваш сын Иван сейчас находится в больнице… в тяжелом состоянии, — колотое ранение в грудную клетку».

Как ехала и как зашла в больницу, плохо помню, в глазах мутилось, в ушах звенело, как будто кто-то бил в колокола. В палату меня не пускали четыре часа — Ивану только операцию сделали, сказали: состояние критическое, шансов мало.

Врач один, толстенький такой, видно, знал, что Иванушка не выживет, подошел ко мне и сказал: «Поговорите с сыном, пока он в сознании» и, похлопав меня по плечу, ушел.

Гляжу на него, и сердце кровью обливается. Бледный такой, беззащитный, глаза грустные-грустные, а губы неестественно бледные.

— Прости меня, мать, — сказал мне Иван. — Федора жалко было. Задолжал он Хабарю (это в нашем районе блатной один был) 500 долларов, в карты проиграл, от чего и запил. А я думаю, помогу ему, ведь он так слезно просил меня. Вот и стал к Хабарю ходить — отыгрываться. И 500 долларов за месяц отыграл, да еще 200 заработал, а когда за деньгами пришел — тут-то меня и подрезали.

— Сынок, — зарыдала я.

А когда в себя пришла, Ивана-то в живых не было — умер прямо в моих объятиях.

Не думала я, когда рожала, что ради сына готова на все. А оказалось — готова. Помчалась я, как фурия, в кочегарку.

Захожу, а Федор пьяный на полу спит. Схватила канистру с бензином, облила его… в общем — сгорел он заживо.

И не жалею я, что так поступила, собакам — собачья смерть. Жалею только о том, что сына в детдом не сдала, так, как хотела, — жил бы он сейчас, а не хоронила молодым пацаненком. На похороны меня менты в наручниках повезли, но и на том им спасибо.

Вот такая моя история, бабы, пятнадцать лет мне дали, три уже отсидела».

— Отбой! — послышался громкий голос «смотрящей», в камере вырубился свет, и заключенные женщины легли на нары, продолжая вполголоса рассказывать свои жизненные истории, наполненные болью, страданием и скорбью.

Глава XCI Месть

Ю. А. Афанасьев был неплохим предпринимателем с множеством различных идей и больших планов на будущее. Он все тщательно планировал, придерживался установленного плана, но имел один большой недостаток — любил эксплуатировать людей за мелкий грош.

Когда Афанасьев в 1996 году загорелся идеей поставить свою торговую точку, он решил обратиться за помощью к своим знакомым строителям. Он предложил им заняться строительством торговой точки малой архитектурной формы в поселке Черноморка под Одессой. Василий Юрьевич Головлич и Виталий Александрович Попов отлично знали скупую натуру своего знакомого Афанасьева и за строительство торговой точки стали требовать деньги наперед. Афанасьев стал божиться, что на данный момент деньги у него все в товаре, но он непременно рассчитается, когда работа будет выполнена. Не имея на данный момент других предложений по строительству, Головлич и Попов все же согласились на условия, надеясь на то, что они с работодателем знакомы уже давно. Строительство началось. Рабочие работали на совесть и торговую точку сдали «под ключ» в назначенный срок. Афанасьев принял работу, оценил ее по достоинству, но с деньгами расстаться никак не мог.