Бандиты

— Нет, он с Кубы, а потом стал никарагуанцем. И тот, второй, полковник, тоже никарагуанец. Мы оба сражались против сандинистов, но каждый сам по себе. Не знаю, почему он не любит сандинистов. Я их не люблю, потому что они пришли к нам, убили людей, животных убили, коров постреляли из автоматов и заставили нас уйти из Мусаваса. Сожгли все деревни мискито и заставили нас переселиться в asentamientos. Это вроде концлагеря.

— Черт, как погано.

— Мы поехали в Гондурас, в такое место Рус-Рус — не слыхал?

— Не, не слыхал.

— Там тоже плохо. Вот я и пошел на войну. ЦРУ знаешь?

— Конечно.

— Они дали нам ружья и показали, как воевать против сандинистов. Хорошие ружья, хорошо стреляют. Но на войне мне тоже не понравилось, и я поехал в Майами — это во Флориде.

— Да уж, на войне мало хорошего. А как ты попал в Майами?

— Сел на самолет. Сказал пограничникам, что потом вернусь, а сам остался.

— Ага, — сказал Кловис, дивясь про себя, как никарагуанский индеец мог проделать все это.

— Но в Майами мне тоже не очень понравилось. Там тоже война, только другая. Один раз меня арестовали, хотели выслать.

По улице в сторону ресторана проехала машина. Свет фар на мгновение выхватил из темноты лицо индейца, а затем его фигура и ворота кладбища вновь отступили во тьму, но Кловис успел убедиться, что этот человек говорит с ним запросто, не набивая себе цену.

— Они хотели тебя выслать?

— Да, но тот человек, на которого я работаю, поговорил с кем надо — не знаю с кем, — и они сказали, все в порядке, а потом мы поехали сюда. Здесь мне нравится. Немного похоже на тот город в Гондурасе, где есть аэропорт. На Майами не похоже. Здесь я мог бы жить. Только деньги нужны, чтобы было на что покупать еду.

— Без денег нигде не обойдешься, — подхватил Кловис. — А что, ты убивал на войне?

— Несколько человек убил.

— Да? Ты был близко, ты мог их разглядеть?

— Кое-кого мог.

— Ты их застрелил?

— Ну да, конечно.

— Со мной никогда такого не было. — Кловис отвел взгляд, посмотрел в сторону ресторана. — Значит, ты водишь машину, и все?

Фрэнклин помедлил с ответом.

— По дому тоже что-нибудь приходится делать? Знаешь, как это бывает: гараж убрать, детей отвезти, и все такое.

— У него нет ни гаража, ни детей. У него только женщины.

— Ага, ясно. Но я вот про что спрашиваю: ты привозишь его, потом ждешь, потом опять куда-то везешь, так?

— Я вожу машину, но мне не часто приходится ждать, — уточнил Фрэнклин де Диос — Бывает, он берет меня с собой. Иногда я один иду на дело.

Повисло молчание. У Кловиса язык чесался спросить: «На дело? Что это значит?» Но тут индеец в свою очередь задал вопрос:

— Тебе нравится человек, на которого ты работаешь?

— Он неплохой, — сказал Кловис — Дерьма в нем много, но тут уж ничего не поделаешь: когда у человека столько денег, он не привык, чтобы ему отказывали.

И тут, легок на помине, мистер Николс показался в дверях ресторана, помахал своему шоферу, и на этом светская беседа оборвалась.

Если Николс не собирался в дороге говорить по телефону и работать, он садился рядом с водителем, оставляя за спиной длинный пустой автомобиль.

— Этот индеец возит одного из тех джентльменов, с которыми вы обедали, — пустился в объяснения Кловис — Он индеец из племени мискито. Сперва он не хотел мне отвечать, молчал, точно деревянный идол из табачной лавки, но потом оттаял. Я ему сказал: «Ты почему молчишь, когда с тобой разговаривают?» — а он ответил, типа, он со мной незнаком, потому и молчит. Вернее, он так сказал: «Я не знаю, кто вы такой». Я ему говорю: «Я тебе уже сказал, кто я такой». Вы можете это понять, мистер Николс? Почему он вдруг сменил пластинку?

— Он сказал, что не знает, кто ты такой?

— Вот именно: «Я не знаю, кто ты такой».

— По-моему, он старался соблюсти вежливость, — сказал Дик Николс. — Он не хотел, чтобы ты узнал, кто он такой.

— Да, но потом он сам мне все рассказал.

— Что именно?

— Он был на войне, убивал людей. Потом поехал в Майами…

— А что он теперь делает?

— Возит одного из этих никарагуанцев.

— А чем заняты никарагуанцы?

— Этого он не говорит.

— Так что же тебе удалось узнать?

Кловис плотно сжал губы и покрепче ухватился за руль. Сейчас его пассажир начнет клевать носом и проспит всю дорогу до Лафайета. Пусть ему приснится, что он всех умней. Он босс, на все смотрит со своей колокольни и даже не замечает, когда тут, на земле, что-то идет не так.

Яркий свет фар освещал простиравшееся перед лимузином шоссе. В машине было тихо.

Вдруг Николс зашевелился, и из темноты послышался его голос:

— Как это индеец попал в Майами?

Кловис усмехнулся. Все-таки его босс еще на что-то способен.

— Хороший вопрос, мистер Николс! — похвалил он его.

15

В час дня Джек с Люси шли по Французскому кварталу. Они спускались по улице Тулузы в сторону реки, то и дело натыкаясь на группки туристов. Джек пытался объяснить, откуда взялся Джерри Бойлан:

— Я не знал, что мне с ним делать. Пора было уходить, так что я взял его с собой в бар к Рою.

— Узнать его мнение? — спросила Люси.