Bang-bang

Ответ на все вопросы в конце истории — очередная иллюзия, созданная теми, кто на самом деле так же как и ты не в состоянии ответить ни на один из вопросов. Законы детективного жанра не действуют в реальности. Все гораздо проще — тебя убивают и все. Никаких разговоров, никаких суперменов. Только законы физики, по которым пуля покидает канал ствола. Только законы механики, по которым срабатывает ударно-спусковой механизм. И в заключение — голая биология с такими же неумолимыми законами.

В конце истории тебя ожидает не разгадка, а короткая вспышка в мозгу, за которой следует агония, трупное окоченение, трупное высыхание, перераспределение крови, трупные пятна и трупное разложение. Это твоя единственная перспектива, когда человек с пистолетом в руке решает, что пора ставить в истории точку.

У меня нет даже альтернативы.

— Пиши отказ, Котаро. Давай закончим с этим сегодня. Я уже хочу спать. Муцуми тоже… Да и ты, наверное, устал.

Я смотрю на Юрико, стоящую за спиной Такэо ко мне лицом. Я надеюсь увидеть в ее глазах сочувствие. Я хочу увидеть там сожаление. Я хочу найти там поддержку и сострадание.

Но она полирует ногти кусочком мягкой замши. Полирует ногти кусочком замши. Полирует ногти кусочком замши…

Вместе с Муцуми они делают величайшее дело своей жизни — приводят в порядок свои ногти. Может быть, они по-своему правы. Если никто не заслуживает того, чтобы быть спасенным, абсолютно все равно, что ты делаешь в данный конкретный момент своей жизни и чужой смерти.

При гарантированном отсутствии ответа на вопрос: «Зачем?» — все действия одинаково бессмысленны. И одинаково наполнены смыслом до краев.

— Подписывай, Котаро. Не думай, что ты особенный… Все умирают, ломая голову, почему так вышло.

И снова он прав. Я не особенный. Мои исключительные идеи, мои эксклюзивные желания, мои индивидуальные мечты, мои единственные и неповторимые надежды — ничто не отзовется эхом в вечности. Так же, как миллиарды чужих идей, желаний, мечтаний и надежд. Мои мозги вмиг лишатся своей индивидуальности и эксклюзивности, когда окажутся размазанными по стене.

Я постигаю смысл слова «никто».

Я чувствую запах Кролика. На этот раз он пришел за мной. Хрум-хрум! Эй, Кролик, я твоя мясная морковка…

— Ну? — Такэо подходит к столу и подталкивает ко мне стволом пистолета лист, испещренный иероглифами, и одноразовую ручку. — Давай не тяни.

— Правда, Котаро, — капризно выпячивает нижнюю губу Муцуми, — мы все устали. Подписывай быстрее…

Перед ней флакончики с лаком для ногтей. Синий, зеленый и красный. Высунув от усердия нежно-розовый кончик языка, она проводит кисточкой по ногтю большого пальца. Кисточка оставляет четкую красную полоску.

— Ты могла бы оторваться от своих поганых ногтей, когда говоришь мне это? — спрашиваю я.

— Какая разница, как я тебе это говорю? — она все-таки смотрит на меня.

— Ты сука, — говорю я. — Чокнутая сука-наркоманка.

— Что еще?

— Ты, — поворачиваюсь я к Такэо, — тоже псих. Чокнутый наемный убийца, пытающийся подвести мораль под свое дерьмовое занятие. Не очень изобретательно, кстати.

— Все сказал?

— Нет.

— Подписывай и ставь печать. Хватит болтать.

Я беру ручку и придвигаю бумагу.

В кино парень порвал бы к чертям бумажку и бросил клочки в лицо Такэо. Несколько секунд я борюсь с соблазном именно так и сделать.

Кто-то скажет, что так и надо сделать, что это сможет изменить ситуацию. Я отвечу: при отсутствии перспективы бессмертия изменяй свой хрен, парень. Истинный смысл отрицания не в возможности говорить «нет». А в отрицании самой возможности отрицания. Таким образом, абсолютное отрицание — полное отсутствие свободы. Или смерть. Смерть как отрицание бытия…

Если уж ты решил опротестовать решение Такэо, просто умри. Это и будет подлинным отрицанием того дерьма, которое он вытворяет. Так думаю я, машинально щелкая кнопкой шариковой ручки.

И все-таки инстинкт самосохранения, от которого невозможно избавиться путем экзистенциальных размышлений, заставляет меня сказать:

— А если я пошлю тебя в задницу с этой бумагой? Как тебе перспектива пролететь с выполнением заказа? Как тебе понравится крах твоих надежд на скорое завершение карьеры наемного убийцы?

Он молча подходит к Юрико и приставляет пистолет к ее виску. Та продолжает полировать ногти кусочком замши.

— А как тебе перспектива увидеть ее мозги у себя на брюках? — спрашивает Такэо.

— Ты для этого и таскал ее с собой? Просто нужен был заложник?

— Думай, как хочешь. Только недолго. Считать до трех я тоже не буду. Еще одна глупость из фильмов… Подписывай и ставь печать.

— Почему ты не хочешь отпустить нас с Юрико после того, как я подпишу эти чертовы бумаги? Зачем тебе меня убивать?

— Ничего личного, Ито-сан. Просто контракт есть контракт. Это бизнес, и все… У меня, знаешь ли, принцип — выполнять то, за что получил деньги. И послушай, — морщится он, — не порти впечатление о себе попытками выторговать несколько лет жизни. Ты казался мне хорошим парнем, так не превращайся в подобие своего братца.