Bang-bang

— Я хорошо знала его… Он никогда не говорил всерьез о самоубийстве… Ему было все по хрену, это да. Но убивать себя он не собирался. Это не так-то просто, я думаю… Ни с того ни с сего вешаться не станешь.

— Всякое бывает.

— Это не тот случай.

Она делает неудачный глоток и розовое вино течет по подбородку. Она вытирает влажный блестящий подбородок ладонью и вынимает сигарету из пачки.

— На самом деле мне плевать, — говорит она. — Честно. Он был классным парнем, но со своими бзиками. Иногда я его боялась.

— Мне казалось, что вы…

Она смеется, запрокинув голову. Я вижу ее нёбо, белоснежные зубы, ярко-красные губы и пульсирующую жилку на шее.

— Ему хотелось, наверное. Но не мне… Для меня он был просто хорошим приятелем. Как и ты.

Абсурдно, но я чувствую легкий укол разочарования. Совсем крошечный, но от этого не менее неприятный. Я хочу, чтобы меня любили… Хоть кто-нибудь. Любили, не требуя взаимности. Возможно, это было бы моим спасением.

— Теперь он умер, — мрачно говорит Юрико, пытаясь не уронить голову на скрещенные руки. Бутылка вина почти пуста. — Он умер, а я осталась одна.

— Я не в счет?

— Ты — другое дело. У тебя есть веская причина быть таким, какой ты есть. Не погибни твоя жена, ты сейчас был бы счастливым придурком. У нас с Акихико все не так. У нас причина внутри.

— О, ну конечно. Вы-то просто психи, которые с жиру бесятся.

Это моя маленькая месть.

— Ага. Так и есть. Но мне не лучше оттого, что я просто бешусь с жиру. Да и никому не лучше… Посмотреть хоть на Акихико. Хотела бы я знать, что же он такое нашел. Похоже, что-то интересное.

— Куда уж интереснее… Тебе не пора домой?

Она близка к тому, чтобы заснуть прямо здесь, в баре, за столом из какого-то хитроумного пластика, очень похожего на настоящее дерево.

— Как думаешь, — не слушает она меня, — может, и мне стоит сходить туда?

— Куда? Ты же ничего не знаешь о том, где он пропадал все это время.

— Нетрудно узнать.

— Как?

Стараясь выглядеть трезво и не упасть со стула, она лезет в свою сумочку из джинсы и долго там что-то ищет. Через минуту, отчаявшись, высыпает все содержимое на стол. Вырастает горка хлама, который может носить в сумочке девица, убежденная в том, что этот мир не стоит ее внимания. Гигиеническая помада, салфетки, ключи с брелоком в виде крошечного живого кактуса, одноразовые зажигалки, пустая смятая пачка сигарет, запечатанная пачка и еще целая куча предметов, которые идентифицировать сложно. Она непослушными пальцами разгребает этот мусор, сосредоточенно прищурив глаз. Наконец, говорит:

— Вот!

И показывает мне сотовый телефон.

— И что? — спрашиваю я.

— Тупой. Это телефон Акихико. Я взяла его сегодня со стола, пока ждала полицию. Последний звонок он сделал за пятнадцать минут до того, как написал прощальную записку.

— Откуда знаешь, когда он написал записку?

Она старательно сгребает все со стола обратно в сумочку.

— Он был очень аккуратным… Педантичным. На записке стоит точное время. Так вот, звонок сделан пятнадцатью минутами раньше. И это не родители, не какой-нибудь приятель и не девчонка.

— С чего ты взяла?

— Девчонки у него не было. Родителей он ненавидел. А друзей у него было двое — я и один тип, который утопился полгода назад. В телефонной записной книжке всего четыре номера. Вот, сам посмотри.

Она пытается нажать на нужные кнопки, но у нее ни черта не выходит. Тонкие пальцы с коротко обрезанными ногтями не справляются со сложными командами, посылаемыми мозгом.

— Черт, — бормочет она. — Черт, черт, черт…

— Не надо, я тебе верю… Только даже если этот звонок действительно как-то связан с самоубийством, тебе лучше держаться подальше от всего этого. Ты рассказала полицейским?

— Тупой! Если бы я им сказала, они забрали бы телефон.

— Позвони завтра и расскажи, что ты нашла телефон. Пусть они разбираются с этим делом.

— Ага, — она пытается прикурить.

— Я серьезно. Не стоит тебе связываться…

— Ага, — она вхолостую чиркает зажигалкой.

Я понимаю, что сейчас разговаривать с ней бесполезно. Вытаскиваю ее, слабо упирающуюся, из-за стола и вывожу на улицу. Мы едем ко мне. И полночи ее выворачивает наизнанку в моем туалете.

Глава 3

Я просыпаюсь в холодном поту. Во сне я бежал по темным улицам незнакомого города. За мной гнался Кролик-мясоед. Я не видел его, лишь слышал мягкое «топ-топ-топ» кроличьих лап. Земля под ногами подрагивала от этого «топ-топ-топ». Когда я оглянулся в очередной раз и понял, что из-за угла вот-вот покажется его отвратная морда, под ноги подвернулся булыжник. Со всего маху я рухнул на мостовую и… проснулся.

Проснулся лишь для того, чтобы услышать, как за Юрико захлопнулась входная дверь. Это ее манера — уходить не прощаясь.

Из окна льется серый свет. Скомканная простыня в ногах, влажная подушка. «Доброе утро, Токио!» Во рту отвратительный привкус. Будто я жевал кроличье дерьмо. В ушах до сих пор стоит это «топ-топ-топ». Чтобы отвлечься, я начинаю создавать мысленные помехи.