Бангкок-8

Я поступил, как она просила: обвел глазами ряды позади себя, успев заметить… сержанта Уильяма Брэдли с любовницей. Снова сел прямо, опустил веки и попытался воспроизвести образ огромного негра, жующего поп-корн из необъятной, американского образца лохани, и сидевшей рядом с ним ослепительной женщины. Ее прическа была лишена многоцветной гаммы и завитков, красавица пришла на стадион в зеленой шелковой блузке и красных шортах. По зрелом размышлении я решил, что за мной сидел не восставший из мертвых Брэдли. Этот мужчина был ниже ростом, не таким широкоплечим, и в его волосах блестела седина. Под гавайской рубашкой заметно выпирало брюшко, лицо одутловатое, и он сутулился. Не Билли. Но сходство было жутким. Я укоризненно посмотрел на Кимберли.

— Его старший брат. Мы следим за ним уже пару дней. Он прилетел в Париж на рейсе «Американ эйрлайнз», затем в Бангкок на «Эр Франс». Старается остаться незамеченным. Я выяснила в его гостинице, что сегодня вечером он собирается сюда, билеты приобрел в отеле. Но это двойная неожиданность — женщину я никак не ожидала увидеть. Видимо, она не в состоянии обойтись без таких огромных кавалеров, а мужчины не отводят от нее глаз. Дрянь!

Но то, что я принял за уязвленное самолюбие, оказалось досадой профессионала. Слишком уж часто Джонс оборачивалась и смотрела через плечо. На секунду она встретилась глазами с чернокожим, гигант поднялся и с неожиданной поспешностью повел женщину по ряду к боковому проходу и дальше на выход. С наших мест туда было не пробраться, пришлось снова воспользоваться тоннелем. Мы оказались на улице в тот момент, когда негр открывал даме дверцу такси, затем он быстро и плавно опустился на сиденье. Когда мы выбежали на тротуар, такси уже катило по Рама IV.

Джонс выругалась.

— Никогда бы не подумала, что он устроится на галерке. Такие люди обычно садятся рядом с рингом.

— Он вас узнал?

— Нет, он со мной не знаком. Но он профи, давно занимается наркотиками и дело знает. А сейчас не то чтобы сделал ноги, а просто принял меры предосторожности.

Я обнаружил, что в Джонс скрыта еще одна натура. Она стала подтянутой, сосредоточенной, дисциплинированной. Майка и крутые шорты были частью женщины, которой она была десять минут назад, и никак не вязались с теперешним обликом. Она вызвала по мобильнику шофера, сложила телефон и повернулась ко мне:

— Вот что, сейчас поедем к дому Брэдли и будем ждать там. Элайджа пролетел пятнадцать тысяч миль и не может не побывать в доме брата. Я уверена, он там еще не появлялся. Он хочет остаться инкогнито и отправиться туда ночью, а на матч по кикбоксингу пришел, чтобы провести время, пока не поймет, что настал момент для визита.

— На матч по муай-тай, — поправил я ее, забираясь в «мерседес».

— Они оба парни из Гарлема — и Уильям, и Элайджа, — продолжала Джонс на заднем сиденье, — но выбрали разные пути. Элайджа прошел все на свете: соломку, снежок, марихуану, героин. Начал подростком, а к двадцати годам стал миллионером со своей бандой. А вот Уильям устоял. Похоже, что из грязи его вытащил спорт. Но он принадлежал к той категории мужчин, которые занимаются вроде бы всем, но ничем конкретно. Для боксера-тяжеловеса он оказался слишком крупным и малоподвижным, для профессионального баскетболиста недостаточно гибким, а для всего остального — слишком высоким. В семнадцать лет он вступил в армию и, казалось, нашел себя. Такие люди в юные годы приспособлены к военному быту и не замечают отрицательных сторон. Он стыдился своего старшего брата и, судя по всему, лет десять не общался с Элайджей. Но постепенно сменил гнев на милость, разочаровавшись в военной службе, и в последние годы они часто разговаривали по телефону.

— Элайджа под наблюдением?

— Почти все время. Утром я получила по электронной почте записи их телефонных разговоров.

— Но по электронной почте они не переписывались.

— Это-то и наводит на подозрения. А их телефонные разговоры, как правило, ни о чем, никакого криминала. Похоже, они что-то замышляли. И пользовались адресами электронной почты в интернет-кафе, о которых мы ничего не знаем. По телефону Билл проговорился всего пару раз. Он сильно беспокоился по поводу того, как будет жить после выхода в отставку. Все время повторял, насколько дорогая у него жизнь. Сначала просто волновался, затем, когда его прижали кредиторы, пришел в ужас. А потом все страхи прошли. Это был голос человека, который понял, почему старший брат поступил так. Человека, очень разочарованного в той системе, которой служил всю жизнь. Затем его тон снова изменился, словно выглянуло солнце, и Брэдли опять почувствовал себя счастливым.

— Это, случайно, не совпало с началом его контактов с Уорреном?

Джонс задумчиво кивнула:

— Похоже на то.

Потребовалось больше часа, чтобы в плотном потоке машин добраться до Каошан-роуд. Когда мы подъезжали к реке, я повернулся к своей спутнице:

— Док, Хэппи, Снизи, Допи, Бэшфул, Грампи, Слипи.^[23]

— Хорошо, — рассеянно ответила она.