Бангкок - темная зона

Полицейский слушался больше Кимберли, чем меня. Он вывел нас из гостиной (линолеум, единственный грязный диван и телевизор) и показал спальню, где на кровати валялся чемодан. Естественно, если тут и было что-то ценное, то давно пропало. Мы порылись в одежде, предназначенной подчеркивать великолепие форм покойного и явно не по размеру здешним полицейским, и обнаружили на дне пояс для денег, где, разумеется, денег не оказалось, зато нашлись использованные авиабилеты и кое-что еще. Агент ФБР недоуменно посмотрела на покрытый лаком браслет из слоновьего волоса и подала мне. Я сообщил, что такой же носил Том Смит, когда я видел его в последний раз, и Бейкер тоже.

— Смит сказал, что получил его от странного монаха на станции метро.

Кимберли, ожидая разъяснений, покачала головой.

— Мне казалось, твой друг монах был в Бангкоке.

— Оттуда лететь всего час. Монахам, как и нам, не возбраняется пользоваться самолетами.

— Разве они не давали клятву жить в нищете? Разве им не запрещено иметь наличные?

Я кивнул и повторил за нею:

— Им запрещено иметь наличные.

Американка, рассчитывая на продолжение, дернула в мою сторону подбородком, но я больше ничего не хотел говорить. Выводы получались слишком радикальными.

— Почему Камбоджа? — спросила она.

— Да, почему Камбоджа?

— Ты сказал, его здесь посвятили в духовный сан.

Я снова кивнул.

Кимберли пожала плечами, взяла из чемодана шорты, перевернула и как следует встряхнула. Из них выпал второй слоновый браслет. У меня на затылке встали дыбом волосы.

— Похоже, этот монах упорно обращает на что-то внимание, — заметила агент ФБР.

— Совершенно верно.

— Но чье, если не твое?

Мы продолжили поиски, но ничего интересного больше не нашли. В морге опознали Ковловского по фотографии, которую захватила Кимберли. Когда полицейские забирали тело, оно развалилось надвое и теперь лежало в выдвижном лотке с просветом между частями.

— Чудо, что в этой стране они его правильно сложили, головой вверх, — проворчала американка.

Ей определенно потребовалось пиво, да и мне тоже. Я знал, что лучшее место, где можно выпить, — Клуб иностранных журналистов. Он располагался на берегу Меконга в старом колониальном здании с высокими потолками и вентиляторами. Дом подновили, а стены украсили превосходными фотографиями сцен войны.

С балкона я смотрел, как у реки мальчик катит грубо сколоченную тележку и высматривает туристов. Два велосипедных колеса были прикручены к доске, на которой лежал убогий. Инвалид и мальчик, похоже, братья, поскольку, когда не просили милостыню, дружески разговаривали. Мальчик то и дело целовал увечного в непропорционально большую голову и демонстративно нянчился с ним перед белой парой — мужчиной и женщиной среднего возраста в удобной свободной одежде — наверное, американцами. Судя по улыбкам, умоляющим глазам и трагическому выражению лица паралитика просящие милостыню вели себя вежливо, но подтекст был совершенно ясен и не вызывал сомнений: сколько стоит, чтобы эта вселенская икона вины убралась с глаз долой? Насколько я мог судить на расстоянии — несколько долларов. Смущенно переглянувшись, белые продолжили прогулку, словно вдоль Сены, а мальчик покатил брата обратно к Меконгу. Белые будто спрашивали друг друга: а что мы можем еще? Порядочным людям не выдержать такого наплыва действительности.

— Об этом монахе, брате Дамронг… — Кимберли потягивала разливное светлое пиво, и на ее губе оставались светлые усики пены, которые она смахивала рукавом.

Я думал не о монахе, а о ней. Знал, что Кимберли раньше не бывала в Камбодже, но что-то в ее культуре сближало американку с этим разваливающимся обществом, и она чувствовала себя раскованнее и увереннее, чем в моей, более требовательной, стране. На ней были брюки армейского образца и легкая куртка цвета хаки с сотней карманов.

— Здесь можно ожидать чего угодно, — с удовольствием говорила она. — Ты уверен, что он настоящий?

— Абсолютно. Он явно знаком с методикой «медитации випашьяна». Иначе в нем бы не было такой потусторонности. — Я рассказал Кимберли, как менялась личность брата Титанаки.

— Биполярный, — поставила диагноз Кимберли. — Настоящий псих никогда не бывает таким собранным и последовательным. Может, время от времени забывает принимать литий. Думаешь, это он добрался до Ковловского?

— Похоже на то. Один браслет из слоновьего волоса еще может быть совпадением, но второй…

— Уж очень откровенно-дерзко. Во всяком случае, он раньше нас открыл, кто такой человек в маске. Но, по-моему, ты сказал, он не видел видеозапись?

— Так он утверждает, а монахи не лгут.

Американка фыркнула и сделала большой глоток пива.

— Что, разве Пол Пот не был буддийским монахом?

— Какое-то время. Ему это, кажется, не подошло.

— Кхмерским буддийским монахом?

Я пожал плечами.

— Ясно одно: это сделал не брат Дамронг, и он не может считаться подозреваемым.