Банк

— Пятнадцать миллионов АИСТу. Ровно за неделю до дефолта назаключали, паскуды! Ну ладно с иностранцами! Но с этим! Уж он-то все знает, морда жидовская. Ужом по Белому дому ползает. Раз заключает по семнадцать рублей, так неспроста… Так нет, все подписали, суки. Собственная прибыль глаза застила. Cтратеги хреновы. В общем, встречался я вчера в аэропорту с Онлиевским. Договорились, слава богу. Хоть здесь пробоину закроем. Короче, акции переоформляйте на АИСТа.

И, предвидя реакцию строптивого своего подчиненного, добавил настойчиво:

— И то удача, что шестью миллионами, считай, пятнашку отбили.

— Погоди! — теперь и опешивший поначалу Забелин отошел. — При чем тут… Мы не под АИСТа сделку паковали. Разве забыл о стратегической задаче — информационные технологии доводить и через них подниматься? — Говоря, он косился на сжавшегося недобро Максима.

— Не ко времени разговоры, Алексей Павлович!

— Не ко времени?! — вышел из-под управления и Флоровский. — А когда же оно у вас наступит, время это вожделенное? Десять лет науку, как девку по панели, таскает кто ни попадя. Все заплатить обещают. А она-то, бедолажка, и вовсе вся изошла. Осталось два-три живых сперматозоида, так мы и их теперь!

— Это кто такой речистый? — с холодным интересом уточнил Второв. — Не возьму в банк! — отказался он от прежнего предложения.

— Как бы самому на панели не оказаться.

— Заткнись, — пробормотал Забелин. — С ним так нельзя.

И другим, увещевательным тоном обратился к насупившемуся вновь Второву:

— Но, Владимир Викторович! Мы-то с тобой знаем, что такое АИСТ. Да ему на все, что карман его не набивает, глубоко наплевать. Через неделю выбросит институт на улицу, наразмещает какие-нибудь интим-шопы и будет стричь аренду. Получается, чтобы сегодня спастись, мы завтрашнее вырываем. Но ты-то не АИСТ! Вспомни, для чего вообще банк затевали! Ведь какая мощь там собрана! Один академик чего стоит.

— Академики! — слово оказалось некстати. Пребывавший в некотором затупении Второв встрепенулся. — Вот они в работе. — Он ткнул в злосчастную дверь, через которую выволокли перед тем злополучного профессора. — И я для них должен дело жизни губить!

Он поднялся, отошел за барьер внушительного стола, встал за ним, заставляя тем подняться и посетителей.

— Словом! Завтра же переоформляйте акции. После этого получите свои полтора миллиона. Выполнять!

В предбаннике они наткнулись на Керзона.

— Все знаю, — опередил он встрепенувшегося Забелина. — Но не союзник я тебе. В этом я с Второвым един — банк спасать надо. И тут уже все средства, как понимаешь… А если не понимаешь… — Он многозначительно помолчал. — А металлургия, авиация, кондитерка, наконец? Сколь вложено. И на торги. Все на торги, — горько произнес он.

Именно Керзон много лет пробивал и лелеял то, что теперь было гордостью банка, — могучий кондитерский холдинг. И завтра начинались первые переговоры о его продаже.

— Вот ведь как обернулось, — и не прощаясь он вошел во второвский кабинет, как в добрые старые времена, без доклада.

Едва выйдя из банка, они натолкнулись на подошедших к двери двух гогочущих, раскрасневшихся, неестественно оживленных мужчин, в которых Забелин узнал нового начальника юруправления Кичуя и Женю Снежко. С ним он не сталкивался с того, мартовского совещания. За эти несколько месяцев Женя полностью освоился среди высшего менеджмента новой волны, обрел доверие Второва и недавно, по рекомендации Баландина, был назначен на должность вице-президента.

При виде Забелина Кичуй сконфузился и, быстренько кивнув, юркнул в дверь. Снежко же, хоть и смущенный, широко развел руки.

— Держу пари. Сейчас скажет: «Твою мать! Кого я вижу?» — быстренько «забил» Максим.

— Алексей Павлович! Дорогой! Вот не чаял. Последний, самый ходовой в банке анекдот слышали? Разговаривают голова и задница. Голова спрашивает: «Ну почему так? За мной ухаживают, моют. Я все время на чистых подушках, в холе — и несмотря на это, вся в морщинах, облезлая. А ты на чем только не елозишь — и все такая же гладкая да белая». — «А ты делай как я — сри на все»! Ну как? — Не дожидаясь реакции собеседника, Снежко радостно захохотал.

— Похоже, на злобу дня? Хорошо рассказываешь. Видно, что от души, — и Забелин, не церемонясь, отодвинул с дороги бывшего подчиненного — раньше пьянок среди рабочего дня в банке не было.

Выйдя из здания, он оглянулся:

— Недолго музыка играла…

— М-да, подставили дружки твои, по полной программе подставили. Чего ж дедам теперь скажем? — Максим удрученно замотал головой: — А Мельгунова кондрашка хватит.

— Пошли-ка, Макс, подлечимся, — стоять под закрепленным на стене гордым банковским знаком было невыносимо, — в Зеленом доме зеленым змием.

Глава 11 Академики

— Юрий Игнатьевич, извините, но там… — по тому, что пожилая секретарша, выучка которой была отполирована десятилетиями, ворвалась без стука в кабинет, стало понятно, что произошло нечто чрезвычайное.

— Что у вас еще, Аглая Витальевна? — нарочито сухо поторопил Мельгунов. — Вы уж половину воздуха в этом помещении в себя заглотили.