Банк

В течение всего обеда отец шутил, веселя всю компанию, вспоминал забавные случаи, связанные с детством и с юностью сына, просьбу же его выполнил и даже после «третьих ста граммов» о политике не заговаривал. Несколько раз он выводил Влада на кухню покурить, где то расспрашивал о будущей невестке, то хвалил ее, то пытался давать советы. Тот покидал стол неохотно, ибо замечал, что, пользуясь возможностью, мама сразу набрасывалась на Жанну с вопросами, а так как у Александры Степановны они отличались прямотой и непосредственностью, то он несколько побаивался за любимую. Но ничего. Жанна справилась, и, когда они возвратились после очередного перекура, мама торжественно сообщила, что они подружились.

Наконец обед закончился — то есть было еще несколько блюд, но все наелись досыта, поглощать пищу уже не было никакой возможности, и Влад упросил родителей отпустить их с Жанной погулять. Впрочем, упорствовала одна мама, отца же, было видно, это известие, наоборот, обрадовало — он заявил, что пользуется случаем и пойдет на часок прилечь.

Влад провел невесту по центру города, показывая места, наиболее для него памятные, лавочку, на которой он в первый раз поцеловался, а вон на той они с одноклассниками пили на выпускной шампанское из горлышка — больше было пролито, чем употреблено по назначению, — в подъезд этого дома прятались от милиции, после того как краской написали на асфальте связанные с рок-музыкой лозунги — на последующем в школе разбирательстве их назвали «антисоветскими», и чуть было не исключили ребят из комсомола, что по тем временам означало конец любых мечтаний, ибо с такой пометкой в характеристике всякая карьера была невозможна. По дороге зашли к одному старому приятелю Влада, но его, как и следовало ожидать, не было дома. Гуляя, они дошли до некогда любимого женихом кафе, которое в зависимости от запросов текущей современности успело побывать и рестораном, и видеосалоном, и дискотекой со светящимся — единственным в городе! — полом. Теперь это был ночной клуб-казино и работу начинал глубоким вечером, так что им ничего не оставалось, как развернуться и уйти. Их это, впрочем, не так уж и опечалило: они прекрасно погуляли, вдоволь надышавшись свежим воздухом, и, напоследок пройдясь по центральной улице, пошли домой.

Влюбленные действительно не замечают времени — оказалось, что отсутствовали они несколько часов и было уже пора ужинать. Стол был накрыт заново и так же заставлен закусками. Как только они вошли, мама принялась их за него усаживать, равно как и отца. Жанна умоляюще смотрела на Влада, но он лишь пожимал плечами — напору Александры Степановны никто не мог противостоять. Предусмотрительный жених, зная возможности Дмитрия Евгеньевича, взял по дороге еще водки, потому спустя час отец все-таки принялся за обсуждение любимой темы, увлек сына на кухню и принялся с упорством излагать тезисы, слышимые Владом уже в который раз. Наконец, разгоряченный алкоголем, не выдержал и он — начал возражать. Это, несомненно, обрадовало хозяина, он с новыми силами набросился на сына и вовлек того в жаркий спор.

— Твой капитализм — опасная штука, — доказывал Дмитрий Евгеньевич, — направлен он не на удовлетворение потребностей человека, а на обогащение наиболее изворотливых. Поэтому производитель, изготавливая свой продукт, думает не о том, чтобы тот послужил покупателю, а о том, чтобы как можно больше его продать. Посему после мытья головы буржуйским шампунем на следующий день она опять грязная и ее нужно опять мыть, колбасой не насыщаешься — нужно ее опять покупать, кожу их кремом помазал — через сутки она горит, если ее опять этим кремом не помазать.

— Тогда у нас давно капитализм, — отвечал Влад.

— Почему?

— Выпил водки — еще хочется.

Через некоторое время наступила очередь горячиться уже ему.

— Марксизм — единственно верное учение! — с нескрываемым сарказмом говорил он. — Единственно! То есть все, что наиболее развитыми людьми создавалось в течение тысячелетий, — побоку! Лейбниц? Кто такой Лейбниц? Тот, что монады придумал? Фу ты, и слово-то какое, словно матерное! Кант? Категорический императив, вещь в себе, критика чистого разума — только голову забивать, к черту! Материя первична, сознание вторично — вполне достаточно! Ну, еще можно тезис-антитезис, отрицание отрицания, так сказать диалектику, и — хватит!

Так они, чуть ли не крича друг на друга, просидели в тесном накуренном помещении весьма долго и возвратились к столу, так и не придя к консенсусу. Александра Степановна пожурила их за отсутствие, мужчины извинились и принялись за водку.