Банк хранящий смерть

Пауэрскорт совершил приятный, но бесполезный визит в Национальную галерею. Лоррен и Пуссен поражали изяществом. Они были обворожительны и даже загадочны. Но хотя Пауэрскорт обнаружил на полотнах этих мастеров очертания почти всех зданий в Блэкуотере — тут Эней на острове Делос, там свадьба Исаака и Ребекки, — это не помогло ему продвинуться вперед. Возможно, придется перечитать эту злосчастную «Энеиду», сказал он себе, вернувшись на Маркем-сквер.

Он застал леди Люси плачущей на диване в гостиной, она рыдала так, что, казалось, сердце вот-вот разорвется.

— Люси, Люси, любовь моя. — Пауэрскорт поспешил крепко обнять жену. — Что стряслось? С детьми все в порядке? Они не заболели?

Леди Люси покачала головой.

— С ними все в порядке, Фрэнсис. У них все хорошо, — проговорила она сквозь слезы.

— Что, кто-то умер, Люси? Кто-то из твоих родственников?

— Нет, Фрэнсис, не в этом дело.

Пауэрскорт терпеливо ждал, пока она справится со слезами. Он гладил жену по голове и шептал ей на ухо, что любит ее.

Понемногу Люси начала успокаиваться, вытерла глаза, села и подняла на мужа мокрое от слез лицо.

— Ах, я так несчастна, Фрэнсис! У нас вот есть деньги, и прелестный дом, и здоровые дети.

Пауэрскорт взял жену за руку. Он ждал. Леди Люси поправила прическу.

— Это та семья, Фрэнсис. У них такое ужасное положение! Извини, что все так сумбурно объясняю. — Она снова вытерла глаза. Пауэрскорт ждал. — Ты ведь знаешь, что наш приход организует посещения бедняков в Фулхэме и Хаммерсмите, это всего в двух милях отсюда.

Пауэрскорт кивнул.

— И ты наверняка читал эти ужасные новомодные книги о положении бедных и рабочего класса. Вот и я тоже попробовала их читать. Но совершенно запуталась во всех этих статистических данных, там на каждой странице такие огромные цифры. Я говорила себе, что должна дочитать до конца, но не смогла. Но зато я ходила навещать одну семью, Фрэнсис. Я старалась делать для них, что могла: носила одежду, еду, деньги.

Леди Люси запнулась, казалось, ее мысли покинули Челси и перелетели в дом ее подопечных в Фулхэме.

— Их фамилия Фарелл, Фрэнсис. У них пятеро детей. Один умер при рождении. А вот теперь заболел другой младенец. Они боятся, что он тоже умрет. У него ужасная лихорадка, у маленького Питера, он еще совсем крошка, и у него все время жар. Они никак не могут сбить температуру.

— Где они живут, Люси? — тихо спросил Пауэрскорт.

— У них неплохая квартира, Фрэнсис. Это в Уорлд-Энде, в одном из тех домов, что благотворительные общества построили для добропорядочных неимущих, дабы те не жили в трущобах. А другие их дети такие худые, ужасно худые. Боюсь, глава семьи не способен их прокормить. Что, если маленький Питер умрет? Это разобьет материнское сердце.

Пауэрскорт понимал, что жена думает о Роберте, Томасе и маленькой Оливии. Роберт был в этот час в школе, а малыши отдыхали после обеда наверху.

— Тебе надо снова сходить к ним завтра, Люси, и отнести денег на доктора, — сказал Пауэрскорт.

— Да, конечно, — кивнула леди Люси, радуясь возможности сделать что-то полезное. — Я схожу туда завтра. Ты ведь не против, Фрэнсис?

— Против? Наоборот — вот если ты не пойдешь туда завтра, я стану волноваться.

Часть вторая ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ

12

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт ворочался в постели в доме на Маркем-сквер. Рядом с ним, положив одну руку на плечо мужа, мирно спала леди Люси. Ему снилось, что он снова в Блэкуотере в маленьком храме у озера — в Пантеоне. Сумерки быстро сгущались. Вдруг он услышал, как с ужасным лязгом закрываются железные ворота, а потом и большие деревянные двери. У него не было ключей. Слабый свет проникал в храм через купол. Пауэрскорт посмотрел на статуи, которые теперь были его товарищами: Геркулес и Диана, Исида и Церера.

И вот на его глазах храм стал рассыпаться все быстрее и быстрее. Словно внизу была шахта, засасывавшая его в недра земли. Procul, о procul este, profani. Вспомнил Пауэрскорт надпись на храме Флоры, в «Энеиде» так звучало предостережение сивилл непосвященным: держитесь подальше от входа в загробное царство. Храм продолжал осыпаться, луч света теперь уменьшился до тоненького лучика.

Разрушение храма прекратилось так же внезапно, как и началось. Железные ворота распахнулись. А следом и деревянные двери. Взору Пауэрскорта предстал преображенный пейзаж: призрачный свет сочился сквозь мертвые деревья и засохшие кусты. Клочья тумана парили во мраке. «Я в загробном мире, — сказал сам себе Пауэрскорт. — Скоро я увижу Харона, глаза его горят огнем, он перевозит тела через реку смерти. Здесь, в царстве теней, я встречу ужасных призраков Смерти и Старости — бледный недуг, преклонный возраст, страх, а еще — войны и безумие, с закапанными кровью лентами в змееподобных волосах».