Банк. Том 1

В отличие от Игната, Семен Моркофьев с Сергеем продвигались вперед не размеренно, а прямо-таки семимильными шагами. В пятницу они разгрузили последнюю порцию компьютеров и теперь сидели у дома. Стойки были уже собраны, в них были поставлены все коммутаторы, монтаж компьютеров планировалось начинать завтра. Сергей от нечего делать не спеша перебирал гарантийные талоны, раскладывая их по серийным номерам, а Семен задумчиво смотрел на лес. Хотя последнее время он и часто бывал за городом, но все его поездки носили сугубо деловой характер и времени посидеть и расслабиться практически не было. А ведь красивые тут места! В сторону электростанции — большущее поле, а с другой стороны дома — березняк. Семен вдруг вспомнил давний разговор на балконе за пивом с соседом — интересовавшимся историей своей профессии инженером-металлургом и подумал о том, много ли кто догадывается, что пресловутые русские березки внесли огромный вклад в оборону России? Ведь согласно ботанике, при нормальном и естественном ходе вещей березняки за сотню-другую лет сами сменяются либо хвойными лесами, либо чем-то более крепким из лиственных пород, липами, например, или дубравами. Сама-то береза, кроме березового сока, годна только на дрова, для строительства она не идет, гниет быстро, но при этом, будучи нетребовательной, лучше и быстрее всего закрывает сплошные вырубки. И такое обилие берез в России четко показывает то, что лес в России много и часто вырубали, а зачем? А все затем, что нормальных железных руд на Руси до начала их разработки на Урале не водилось, лишь одни чрезвычайно хреновенькие для металлургии, но почти повсеместно распространенные бурые железняки. «Болотное железо», которое, в полном соответствии с названием, действительно имелось во множестве болот, да еще и по берегам озер с реками встречалось. Даже на то, чтобы переделать это неважнецкое сырье в простое железо, требовалась масса дров. А уж сколько требовалось берез для того, чтобы переплавить да перековать это железо в сталь! И самих кузнецов, кстати, тоже… Это у англичан потомки кузнецов носят самую распространенную там фамилию Смит. А у нас это не только Кузнецы, Кузнецовы и Кузнецовские, которых, кстати, не так уж и мало, но и все производные от слова «ковать» Коваль, Ковалев, Ковалевский… Так и летели веками бросаемые кузнецами в огонь березы, перегорая в древесный уголь, поднимая температуру до более 1000 градусов даже в печах многовековой давности и вовсю помогая укреплять обороноспособность и отстаивать суверенитет страны. Оставляли они за собой очищенные от леса поля да осушенные болота, которые быстро зарастали теми же самыми березами. Именно березовый древесный уголь помог отбить атаки тевтонцев на Чудском озере, прогнать потомков Чингиз-хана, захвативших Москву поляков… Даже Петром Первым он наверняка использовался, пока тот Демидова на Урал за железом не послал. Вроде бы с тех пор массовой вырубки лесов на железо в европейской части России не было, а любовь к русским березкам неистребимо держится в народе. Она накрепко закрепилась в генетической памяти русских, точно так же, как и любовь к большим русским полям, получившимся в результате вырубки этих самых берез. Наверно, иностранцам не понять, как этим спятившим mad russians[22] могут нравиться стылые и продуваемые зимой всеми ветрами пресловутые бескрайние русские поля и странные белые деревья, которые только на дрова и годятся. Это они сейчас не понимают, а раньше, поди, понимали получше, нарываясь на русскую сталь с многовековыми традициями металлообработки. Кто был поумнее, да поудачливее, тот более-менее целым сбежал, а остальные эти самые русские поля и леса еще и поудобряли, да и знатно поудобряли… Практически каждый русский с нежностью и умилением, истинных причин которых он не осознает, смотрит на прежде нещадно вырубаемую им для того, чтобы просто остаться в живых, клонимую ветром, но неизменно распрямляющуюся русскую березку, и чувствует необъяснимую симпатию, можно даже сказать, не боясь этого слова, любовь к безжалостно истребляемому прежде дереву, которое веками вовсю помогало и самим выжить и потомков оставить. Сколько пейзажей русских художников посвящено березам — не пересчитать, иные искусства, кстати, не то, чтобы очень уж отстали… Да и сама береза по выживаемости и приспособляемости тоже соответствует искренне любящему ее народу, произрастая практически везде и за долгие века всегда успевавшая в достаточном количестве нарасти аккурат до потери памяти о предыдущих войнах у следующих желавших в очередной раз повоевать с русскими. А пришедших без спросу вовсю встречали мечи, копья, сабли и штыки русской стали, выплавленные и выкованные на березовых дровах… На них же веками ковался и пресловутый русский характер — крепкий, как изготовленная при помощи березы сталь, упорный — иному из болотного железа сталь не выковать, неуступчивый врагам и чрезвычайно любящий родные широкие русские поля и русские березки… И ширина русской души и мысли вполне соответствует ширине русских полей… Семена отвлекло от размышлений замечание Сергея