Банк

— Насчет того, что десантников в горы забросили да забыли о них, — произнес Семеныч, — могу сказать, что войска наши подставлять — это наше правительство делает умеючи: вспомните Гудермес перед выборами: бросили своих людей — «воюйте, чем Бог послал, но артиллерию и авиацию — извините, выборы через несколько дней, в Чечне вроде как бы мир — а мы опять бомбить? Увы, выживайте сами — как у вас получится».

— С другой стороны, — поправив простыню, на которой лежал, и придвинувшись к беседующим ближе, вставил Саша, — мы вот удивляемся ненависти со стороны чеченцев, ну а если бы они к нам завалились с «Градом» да вертолетами — кто бы здесь им обрадовался?

— Полно, Александр! — Семеныч был не согласен. — Завалились! Вон и Буденновск был, и уже Кизляр. Я понимаю, что дико звучит — российские войска выпустили из какого-то селения всех женщин и детей, но ни одного мужчины, а потом двое суток бомбили его. Но это ведь только вначале в «Московском комсомольце» боевиков называли «симпатичными бородачами с зелеными повязками», а как по Буденновску они на «Нивах» покатались да вокруг постреляли — видел я, как шестнадцатилетнюю девочку, прошитую очередью, хоронили, — так средства массовой информации заткнулись. И вообще — можно решить вопрос миром — так давно надо было решать, а нельзя — так воюйте так, чтобы быстрей закончить! А то с одной стороны — переговоры, а с другой — ежедневный обстрел блокпостов, захват заложников, убитые да раненые! — Иван побагровел, надулся, махнул рукой да принялся за пиво.

— Нет, «относительное спокойствие», — сказал Влад, — может, и будет, но «мира» — уже нет. Какой может быть мир, если у каждого чеченца теперь есть погибший родственник. Теперь, как ирландцы в Ольстере, чеченцы будут играть в партизан и «народно-освободительную борьбу». А народу борьба не нужна — ему необходимы мир и спокойствие. И какой бы там у тебя ни был зов крови, каким бы бесстрашным ты ни являлся, а пулька в косточку попадет — больно, и каким бы ты смертником ни был, жить все равно хочется. Но, видно, к сожалению, мир еще долго не наступит. Хотя мои встречи с чеченцами особенно приятными не назовешь, у меня особенного зла на них нет. И нынешний конфликт я не стал бы определять как национальный — он сложился на властном уровне, каждая из сторон преследует свои интересы, жертвуя жизнями: Ельцин — наших молоденьких солдат, Дудаев, прикрываясь знаменем борьбы за свободу, — всех чеченцев. Если бы второй на самом деле беспокоился о народе, а не о своем положении в Чечне, войну бы не затеял — вон Александр Невский не стеснялся в Орду с дарами ездить, лишь бы новгородцы жили спокойно, — а не сказать, что был труслив — шведов и немцев еще как гонял! Дудаев же то атомную бомбу на Москву хотел сбросить, то — как Абдулатипов, думский депутат, рассказывал — предлагал Дагестану объединиться и «весь мир на колени» поставить. Маленький Гитлер, неудавшийся Наполеон — мечты о мировом господстве под прикрытием интересов нации.

— Ну, — подвел черту Лобченко, — будем надеяться, что все это каким-нибудь образом да закончится — вон, скоро президентские выборы, Ельцин должен к ним постараться, чтобы выглядеть чистеньким, войну прекратить.

— Дай Бог, — согласились все и вместе выпили — кто пиво, кто минеральную воду.

— Влад! — хлопнул его по плечу Николай. — Ты у нас вроде свободная птица, как и я, у меня тут две девчонки мировые на примете, требуют для свидания друга, — может, договоримся на пятницу? Ты ничем не занят?

«Я всегда ничем не занят», — подумал тот про себя и вспомнил Жанну. Ответил:

— Ой, не знаю, но вполне возможно. Созвонимся еще.

— Да, созвонимся, только давай так: среда — крайний срок. Если откажешься, мне другую кандидатуру надо будет подыскать. Идет?

— Идет.

Скинулись, расплатились за пиво и креветки, стали прощаться, расходиться. Саша, являясь Владовым соседом, всегда довозил его до Институтского, откуда тот добирался иногда на такси, если спешил, иногда — пешком, если было настроение прогуляться.

Они вместе сели в автомобиль Ильина, Александр завел его, чуть прогрел двигатель, поехали.

— Да, — начал он, — хороша парилочка сегодня была! Жаль, мало заходов сделали.

— Это потому, — поддакнул Влад, — что болтали много, не до парилки.

— Ну, считай, совместили приятное с полезным.

— А что «приятное», а что «полезное»?

Саша нахмурил лоб, задумался, вдруг улыбнулся:

— Да ну тебя к лешему! Расскажи лучше, как ты с Жанной? Раза тебе достаточно, или у вас теперь ро-ман? — произнес он по слогам последнее слово.

— Николаевич, это ты грубо: «Раза — достаточно?» Скажи лучше, откуда ты знаешь?

— Грубо, зато по-мужски. А знаю, естественно, от жены: Жанна с ней поделилась, Марина — со мной.

— И как же она меня живописала? В хорошем свете или не очень?

— Вот подробностей не было. Факт, однако, известен. Ты смотри, Влад, как друг и соратник советую: баба — замечательная, умница, красавица, к возрасту известной Шерон Стоун не хуже ее будет выглядеть, а главное, если уж полюбит, не обманет. Благородна и верна! Для нынешних женщин качества редкие.