Банка для пауков

— У меня на самом деле спрятано очень много денет, — вдруг быстро заговорил Рантик. — Очень много. Все они очень хорошо спрятаны. Только я один знаю где они спрятаны, и этого больше никто не знает и без меня их никто не найдет…

— Вы только взгляните на этого идиота! — сказал Тигран, вставая. — Я — что, когда-нибудь говорил, что мне нужны твои деньги? На хрен мне сдались твои деньги? Ты их заработал, молодец, так держать. Ты их у меня украл — и флаг тебе в руки! Я всегда уважал воров. Ешь теперь, пей свои деньги. Но хамства я людям не прощаю. Ты нахамил не только мне, но и всему ходу воровскому. Я теперь из-за тебя не смогу братве в глаза смотреть. И не смотри ты на этих пацанов с таким страхом. Я тебя к браткам привел, я же тебя в унитаз и спущу. Пока, Рантик.

— Пока… — только и успел прошептать Булгахтер, за мгновение перед тем, как подошедший Саркис залепил ему рот и скотчем обмотал ему руки за спиной. Арутюн положил перед ним здоровенную клетчатую хозяйственную сумку из тех в которых челноки носят товар на оптовые рынки.

Рантик, глядя на Эсмиру глазами, полными слез, вступил обеими ногами внутрь сумки, его усадили, уложили, затем задернули молнию.

Эсмира не пыталась ничего сделать, поскольку глушитель «вальтера» был устремлен прямо ей в лоб. Но то, что мужа не убили сразу, а оставили жить, вселяло в нее некоторую надежду. Но теперь ни за его, ни за ее жизни никто не поставил бы и ломаного гроша. Слова Тиграна долетали до нее как сквозь вату.

— А ты, вампирша, тоже не уйдешь сухой из этой мокрухи. Мы тебя заставим снести яичко, но не простое, а кумулятивное.

Пока Саркис залеплял ей рот пластырем, а Арутюн — привязывал ее к стулу, Тигран извлек из кармана яйцевидную гранату РГД-15 и аккуратно положил на стол.

— Ребята, затолкайте в нее это яичко, и поставьте растяжку на дверную ручку. Так, чтобы первый же, кто войдет, это яичко кокнул.

17 апреля. Особняк на Симферопольском шоссе, 18: 30

Мирза-ага с Егором Дубовицким сидел на берегу в качающемся кресле, глядя на залитый солнцем пруд. С ними были его новый телохранитель и фельдшер.

Они успели обсудить все вопросы, когда подъехал Тигран Мурадян, которого проводили на террасу вместе с его тремя телохранителями и изящно одетой дамой. Мужчины несли две большие хозяйственные сумки. Они все замерли, увидев направленные на него автоматы охраны.

— Ты стал осторожничать, — усмехнулся Тигран, и подойдя, поцеловал его. Мирза-ага не ответил на поцелуй и даже не поднялся. — Старина, — сказал он, — я рад видеть тебя снова. Хотя твои аскеры отобрали у меня и у моих ребят все наши пушки, я не в обиде.

— Люди стали зверями, — буркнул Мирза-ага. — Никому нельзя доверять.

— С выходом на волю, — поздравил Тиграна мэр и поинтересовался. — Тебя что, уже бабы охраняют?

— Это тоже телохранитель, — пояснил Мурадян, покосившись на женщину. — Знает каратэ и все такое. В будущем я вообще буду ходить с охраной из одних телок — это модно и очень впечатляет. Ну и кстати, я нашел того, кто подставил нашего почтенного Мирзу.

Он посмотрел на своего телохранителя и указал на хозяйственную сумку.

— Доставай его!

Молния расползлась, и Булгахтер оказался наружи, подслеповато моргая обеими глазами. С его рта сорвали пластырь, доставив режущую боль.

— Тигран… что ты делаешь? — прошептал он

— Я доверял тебе, Грант, а ты вместе со своей паучихой хотел устранить меня и Мирзу. И что тебе сделал бедняга Мошэ, что ты заложил его каширским?

Булгахтер был в шоке.

— Кто сказал вам это?

— Все твои люди сдали тебя, а твои разговоры давно записывались.

— Это все ложь! Я докажу вам это, Тигран. Я клянусь, это неправда! Разрешите мне сесть и рассказать, как это было!

— Мурадик, — устало сказал Мирза-ага, — я не выношу такого шума.

— И в самом деле, — скривился Дубовицкий, — Мосю этим не вернешь. Кстати, надо бы помянуть его душу. На той неделе я открою мемориальную доску на его доме, а потом поставлю памятник на одной из площадей.

Телохранитель вновь залепил пластырем рот Булгахтера, а второй рукой поставил его на колени внутри сумки. Попытки вырваться из его львиных объятий были бесполезны, хватка тут было железная.

Мурадян взглянул на телохранителей Мирза-аги.

— Я могу тебе его оставить. Делай с ним что хочешь.

Тот брезгливо отмахнулся.

— Тогда вся ваша диаспора заорет, что начались новые армянские погромы. Разбирайтесь уж сами. Запакуй его и можешь забирать обратно.

Рантик снова, рыдая полез в сумку.

— Отнесите его в машину, — велел Тигран.

— Нет, подожди, — остановил его Мирза-ага. — И что ты за него хочешь?

— Так, пустячок, у тебя кажется, задержалась девчонка этого младшего Марагулия…

Мирза-ага подумал и поманив пальцем одного телохранителя, что-то сказал ему на ухо. Тот моментально скрылся в доме.

В это время на бережок двое аскеров в белых смокингах вынесли столик, на него застелили скатерть, на скатерть поставили приборы, блюда с зеленью, сыром, семгой, икрой, лимоном, оливками. Появилось и вино, которое Мирза-ага рекомендовал, как настоящее шушинское домашнего приготовления.