Банкир

- Босс... Телохранители подставляют себя, защищая нанимателя... Каскадеры на киносъемках ломают шеи и режиссеры не чувствуют себя виноватыми... Гонщики разбиваются в лепешку, как Айртон Сенна, к примеру, и я не слышал, что устроители гонок страдали от этих смертей.... У всякой работы своя степень риска! Дворник и тот рискует, поскольку ему сосулька с крыши на голову упасть может.

- Дворник не нанимает себе двойника!

- Правильно. Но в периоды снегопада дворник зовет себе на помощь жену и детей. Которые тоже вполне благополучно могут схлопотать сосульку на голову.

- Флин... Ты серьезно полагаешь, что мне понадобится двойник?

- Да, Валя... Я серьезно полагаю, что он тебе не помешает.

- Ладно. - сдался Валентин. - Покажи мне его. А я ещё подумаю, что будем делать.

Флин поднялся и сказал уже в дверях.

- Ты не сомневайся сверх меры. Ничью голову под прицел я не подставлю. Ты будешь ходить с ним в паре открыто и на людях. Я просто запутаю тех, кто за нами будет следит. Пусть попробуют разобраться кто есть кто, а мы их самих "засветим".

- Знаю я, как ты "засветишь"

... Флину пришлось подождать, пока Даниила переоденут, загримируют и снимут его проход к банку "Паук". Даниил выглядел настоящим чикагским гангстером периода Великой Американской Депрессии - блестящие от крема, зализанные назад волосы, ботинки с белыми гамашами, торчащая из под длинного плаща ствол автомата "Томпсон" с большим круглым диском. По сценарию - это был сон героя, но сценария Флин не читал и потому отнёсся к эпизоду скептически.

С двух дублей съемку закончили. Даниил принял человеческий вид и они поехали к его двоюродному брату, гениальному поэту, а потому, естественно, неудачнику.

Относительно поэзии Флин ничего сказать не мог, но вот неудачником Владимир Ленский выглядел на сто процентов. Точнее было бы сказать, что он походил на бомжа - только что был чист и пах хорошим одеколоном. Обстановка в его квартирки была скудней солдатской казармы: диван, стол, стул и старая пишущая машинка. Скудный гардероб висел на гвоздях, вбитых в притолоку.

Но похож он был на Валентина Рагозина - поразительно. А если его ещё подкормить, а под пиджак натянуть толстый свитер, то просто и не отличишь метров с пятнадцати во всяком случае. Он выслушал своего двоюродного брата, потом Флина и заявил выспренне.

- Мои ночи должны быть моими! Они священны и я их не уступлю и за миллионы!

Флин не понял этих аллегорий и спросил неприязненно.

- При чем тут ночи?

- Это период вдохновенного труда! - спесиво ответил поэт и задрал нос, чтобы глядеть на собеседников свысока.

- Ночью вы будете спать. Либо у себя дома, либо поблизости от моего босса. - сдержался от грубости Флин, но тут же поправился. - Или вдохновенно работать, как вам будет угодно.

Более никаких претензий у поэта не оказалось.

- Машину водите? - спросил Флин.

- Плохо. Но права есть.

- Стрелять умеете?

- Пигмеи! Не желаю поганить рук оружием.

Флин подавил вздох, но не удержался от мягкого вопроса.

- Простите, а что-нибудь еще, кроме стихов, вы умеете делать?

Поэт вновь напыжился и заявил.

- Я - йог! Брамин высшей касты. Я могу остановить своё сердце на минуту и больше. Показать?

- Не надо. - поспешил отложить эксперимент Флин, рывком схватил со стола пишущую машинку и швырнул её в грудь поэту, крикнув.

- Держи!

Поэт принял машинку на грудь, обхватил её руками и мягко приземлился на задницу.

- Реакция хорошая. - отметил Флин. - И телом своим владеете. Это уже лучше.

- Лучше чего? - без обиды спросил Владимир.

- Лучше остальных ваших принципов в жизни. Разве можно жить молодому мужчине, как вшивый босяк? Ладно. Период голодранца в вашей жизни кончился. У вас будут такие же костюмы и обувь, как у вашего двойника. Будет мобильный телефон и курить будете сигареты его марки и пить кофе, запивая его холодной водой.

- Мой двойник - не дьявол?

Флин взглянул с недоумением - поэт был серьезен.

- Он не дьявол. Он банкир. А что вас волнует?

- За эти блага дьявол потребует себе мою душу. А я её не отдам никому! Предупреждаю, раз в месяц я хожу на исповедь к ксендзу.

- Так вы к тому же католик? - смекнул Флин, а Даниил засмеялся, поясняя:

- Братец галопом скачет по всем верам! Два года назад был мусульманин, осенью крещен в православие, а теперь уже месяц как католик.

- Ничего, - вздохнул Флин. - Вам придется притираться с Рагозиным друг к другу. Вы освоите кое-что из банковского дела, а он приобщиться к вере христовой.

Вопрос об оплате труда за три первых месяца работы двойником решился с поразительной легкостью. Флин принялся было называть суммы аккордных услуг, размер премии и страховки, что поэта не интересовало. Он был выше бытовых тленных ценностей мира. Но когда понял суть дела, оживился и объявил решительно.

- Сделаем так, пигмеи. Вы оплачиваете издание сборника моих стихов в объеме десяти тысяч тиража. В твердом переплете с фотографией автора и иллюстрациями. Ничто иное меня не устроит.