Банкир

С внезапной решимостью Палмер снова подставил паруса порывистым ударам ветра. Частоколом замелькали мимо сваи причалов. Ну уж если он испытывает меня таким образом, со злостью подумал Палмер, тогда пусть не пеняет, если у него к концу прогулки прихватит сердце.

Яхта неслась прямо на причал, очертания которого с каждым мгновением росли и неумолимо надвигались. И лишь в самый последний момент Палмер рванул румпель, резко развернул лодку на правый борт и с облегчением увидел, как она с опавшими парусами, быстро теряя скорость, слегка изменила курс.

Уже совсем было остановившись, она вдруг едва заметным грациозным движением обогнула причал и стала нежно тереться о его сваи. — Недурно справился, — сказал старик. Он поднялся, держа в руках канат, и быстро шагнул к причальному столбу. — Точно таким образом делаю это и я, — добавил он, спрыгивая на доски причала. — А ну-ка, кинь мне конец, Вуди.

Потом они медленно поднимались по длинной, усыпанной гравием дороге, ведущей к главному зданию. Бэркхардт снял было бумажный свитер, но тут же прикрыл им плечи, связав узлом рукава под своим тупым подбородком.

— Холодает к вечеру, — пробормотал он.

— Конец августа, ничего не поделаешь. — Палмер следил взглядом за сорвавшимся с исполинского дуба одиноким зеленым листом; покружив в воздухе он упал им под ноги на дорогу.

— Обычно к празднику [Первый понедельник сентября — День труда, официальный рабочий праздник в большинстве штатов США. — Здесь и далее прим. переводчика.] мы перебираемся в город. Эдис с детьми пока еще не переехала. На этот раз они задержатся до моего возвращения.

— Так решил ты сам или твоя жена?

— Я.

Некоторое время они молча взбирались по косогору.

— Ну а если тебе придется задержаться в Нью-Йорке лишнюю неделю, как ты думаешь, справится она с переездом без твоей помощи?

— Справится, конечно. — Палмер медленно перевел дух: подъем становился все круче. — Вуди, мой старший сын, поможет. Ему уже пятнадцатый год.

— У тебя, кажется, их двое?

— Мальчишек двое и еще дочь Джерри. — Палмер не сомневался, что Бэркхардту все это известно. Непонятно только, зачем он прикидывается, будто не знает. — Скоро ей исполнится одиннадцать, — продолжал Палмер, — она родилась второй, после Вуди.

Бэркхардт шел теперь молча, и Палмер вдруг понял, что старик пытается скрыть донимающую его одышку. Постепенно дорога выравнивалась, они достигли вершины холма. Дом Бэркхардта, массивный, приземистый, широко раскинулся перед ними. В закатных отблесках голубые ставни на фоне деревянной облицовки казались зеленоватыми.

Палмер подумал, что, несмотря на причудливость стиля, дом производит приятное впечатление. Центральное строение имело два этажа и портик во всю высоту. В правом крыле, видимо, размещались жилые комнаты, а слева был гараж, отмежеванный от дома проходом, ведущим прямо в сад позади дома. Изящество удивительным образом сочеталось с консервативной солидностью всего ансамбля, который, вероятно…

— Я расспрашивал тебя обо всем этом, — прервал его размышления Бэркхардт, успевший отдышаться, — просто на случай, если тебе придется застрять еще на несколько дней в Нью-Йорке: не поставит ли это в затруднительное положение твою семью?

— Они уже привыкли управляться сами.

Маленькие, проницательные глаза Бэркхардта на мгновение метнулись в его сторону, но он тут же отвел взгляд.

— При отце тебе, кажется, почти не приходилось разъезжать?

— С начала войны время от времени случалось.

— В связи с закладными? — поинтересовался старик.

— Сперва это была работа, связанная с оценкой имущества, — сказал Палмер, — но после окончания войны… я хочу сказать, что вот уже два года, как я занят совсем другими делами. Мы кредитуем…— Голос его осекся, он вдруг понял, что все эти подробности скучны для старика.

— Насколько я знаю, ты работал какое-то время в Кредитном управлении.

— Как раз накануне войны, совсем недолго. А между 1950 и 1951 годами, — добавил Палмер, — я успел набить руку в делах, связанных с торговым кредитом.

— Твой отец считал, что банкиру нужно знать все, правда?

Бэркхардт вдруг остановился, воззрившись на один из столбов, поддерживающих стенку из необтесанного камня, которая тянулась вдоль мощеной дороги, пересекающей лужайку.

— Какой-то паршивец, — медленно сказал он, — швырял в него гнилые яблоки. Выглядит так, будто голуби целый год украшали этот столб своим пометом.

— Я думаю, следы яблок можно смыть из шланга.

— Нет, невозможно, чтоб ему провалиться! Яблочная кислота въедливая, ее не смоешь, она обесцвечивает камень, — проворчал старик. — Придется, наверно, обдирать песком! — Он с досадой отвернулся и зашагал к дому. — Ты занимался также вопросами прессы и рекламы, — сказал он.

Палмер не разобрал, вопрос ли это или утверждение.

— Да, приходилось, — ответил он, пытаясь попасть в тон старику.