Банкиры мафии

Решение, как видите, напоминает детскую игру, в которой участникам предписывается «да» и «нет» не говорить. Однако по сравнению с категорическим утверждением, сделанным годом раньше, различие налицо. Не вынеся определенного решения, суд не исключил возможности насильственной смерти.

Тайна моста «Черных монахов» остается нераскрытой. С полной уверенностью можно утверждать одно — Роберто Кальви стал жертвой мира наживы. Он плел паутину для других, а в итоге сам запутался в ней и стал добычей более могущественных хищников.

«Преступление или самоубийство — не столь важно. С большей уверенностью можно сказать, что Кальви устранили могущественные организации, находящиеся на службе самых реакционных кругов политической и финансовой власти», — резюмировала газета «Унита».

Правящий класс регулярно дает повод для скандалов, которые в Италии каждый раз именуют «скандалами века». Редкий год обходится без разоблачений, подобных землетрясению. Скандал «Банко Амброзиано», в котором переплетаются интересы мафии, политических дельцов, масонов, Ватикана и просто уголовников, служит еще одним свидетельством существующей коррупции, полного пренебрежения интересами страны со стороны — итальянского правящего класса.

«Самый удачливый итальянец»

Фортуну зовут «Мафия»

«Кальви,— считает — еженедельник — «Эспрессо»,— был любимым учеником Синдоны».

В мире алчных и безжалостных стяжателей, где мерилом всего и вся выступают деньги, любовь как чувство сердечной привязанности не существует. Давая такую характеристику, «Эспрессо», очевидно, имел в виду то, что Синдона избрал Кальви своим ближайшим подручным, а тот оказался весьма восприимчивым учеником. Что же касается сердечной привязанности...

Бизнес всегда стремится обойти юридические, да и просто моральные нормы, а банковский, пожалуй, особенно. Уж насколько Кальви был обязан Синдоне, а представился случай, и его обобрать попытался. Стоило Синдоне оказаться на жесткой скамье нью-йоркского суда, как Кальви начал прибирать к рукам итальянское наследие первого банкира мафии. Но Кальви переоценил свои силы. У матерого волка зубы оказались крепкими. 3 ноября 1977 года на стенах домов в банковском квартале Милана появились пестрые плакаты, где перечислялись финансовые махинации Синдоны, в которых непосредственное участие принимал Кальви. В плакатах назывались точные суммы, полученные президентом «Банко Амброзиано» от этих махинаций. Когда Синдона овладел акционерным обществом «Пачетти», способствовавший успеху этого дела Кальви внес на личный счет без малого 7 миллионов долларов. Еще одна сделка, сообщали плакаты, увеличила состояние Кальви на 3 278 689 долларов и 2 цента (финансисты ведут точный счет деньгам).

Обнародование этих данных не доставило Кальви радости. Но еще хуже было то, что в влакатах указывались номера его тайных вкладов в Швейдарии, тех самых, секрет которых он хранил пуще зеницы ока, — 618934 и 619112.

Как позже узнал Кальви, плакат подготовил, размножил и расклеил журналист Луиджи Ковалло. Но кто мог предоставить ему информацию, Кальви было ясно с самого начала. Это мог сделать тот, кто все знал, а таким человеком был Микеле Синдона. Ему терять было нечего, и он нанес коварный удар зарвавшемуся компаньону.

Кальви понял, что допустил грубую ошибку. Он немедленно помчался за океан и пал Синдоне в ноги. Синдона связал его жесткими обязательствами и прекратил кампанию разоблачения. Патрон обоих банкиров Личо Джелли через влиятельных лиц сумел обратить разоблачительные материалы в шутку, и следствие, начавшее было проявлять интерес к плакатам, заглохло, хотя Ковалло успел отправить добытые им сведения шефу ведомства по контролю над банками. В тот раз Кальви отделался легким испугом, но характер его отношений с Синдоной раскрылся полностью.

Стремительная карьера Синдоны, «финапсового гения», начиналась за карточным столиком в родном сицилийском городишке Патти в ту пору, когда он был студентом юридического факультета Мессинского университета. Синдона уже тогда слыл непревзойденным мастером блефа в игре в покер.

«Удачлив, смел»,— говорили о нем отцы города, собиравшиеся в задней комнате гостиницы «Принчипе ди Наполи», где на зеленом сукне разыгрывались хоть и бескровные, но жестокие баталии. И те, кто выигрывал, и те, кто оказывался внакладе, не только прочили Синдоне успех на поприще адвоката, но и охотно прибегали к его юридическим советам.

Можно с полным основанием сказать, что он был ловким парнем, из числа тех, кто не преминет ухватить за хвост фортуну. Синдона и в самом деле не упустил шанс, который дала ему американская оккупация Сицилии.

По официальной версии, услужливо подхваченной буржуазной печатью, Синдона купил у американцев списанный грузовик и стал развозить на нем для продажи овощи. Поскольку его знали все, у кого водились деньги, дела тут же пошли в гору и принесли тот самый капитал, который позволил развернуться.