Банкротства

Книга была Казанове доставлена, однако даже и она оказалась мала — оба конца задвижки торчали из переплета. И тут Джакомо Джованни сыграл на своей любви к кулинарии. Заявив тюремщикам, что одной святостью жив не будешь, и подведя под свою идею сложное философское обоснование, он потребовал еще и огромное блюдо с макаронами, которые лично заправил маслом и сыром. Завернув долото в бумагу, он вставил его в переплет, раскрыл Библию, установил на нее блюдо и послал надзирателя к Бальби, наказав вручить подарок именно в таком виде и непременно со словами: «Вкусите благ земных и благ небесных». Неизвестно, насколько святому отцу понравились макароны, но вот долотом он начал пользоваться более чем продуктивно. Для того чтобы прикрыть следы подготовки к побегу, он накупил картин, которыми завесил все стены и потолок. Тюремщики, вероятно, покрутили пальцем у виска, но под подозрение Бальби не попал. 31 октября 1756 года Джакомо Джованни Казанова и Марино Бальби совершили первый в истории Венеции побег из тюрьмы Пьомби.

И снова Казанова оказался во Франции. Париж встретил его как героя, его принимали в лучших домах, а для короля он даже организовал государственную лотерею, которая принесла казне полтора миллиона ливров, а самому Казанове — 300 тыс. Ко всему прочему он продолжал выдавать себя за знатока оккультных наук, что приносило немалый доход.

Так, например, он долго получал гонорары с маркизы д'Юфре, мечтавшей омолодиться. Несмотря на то что женщина щедро платила ему, он постоянно откладывал сеанс омоложения, а затем заявил, что, когда ей исполнится 63 года, у нее родится сын, она умрет, а потом воскреснет молодой девушкой. Самое смешное, что маркиза поверила.

Тогда же Казанову завербовала французская разведка. Еще в Венеции он свел дружбу с французским посланником аббатом Берни, графом Лионским, который в 1757 году стал министром иностранных дел Франции. Тот попросил Казанову, на которого, по всей видимости, возлагал определенные надежды, посетить его.

«Мсье де Берни принял меня как обычно, то есть не как министр, а как друг. Он поинтересовался, не соглашусь ли я выполнить несколько секретных поручений», — записал Казанова в своих мемуарах. Он согласился работать на Францию, но прежде ему устроили проверку на профессиональную пригодность.

Казанова получил задание отправиться в порт Дюнкерк, где на рейде стояла французская эскадра, о боеспособности которой, а равно о состоянии кораблей, их вооружении и офицерском составе он должен был составить отчет. Одновременно это был и тест для контрразведчиков, который они успешно провалили.

Сам Казанова в своих мемуарах описал это задание так: «Уже через три дня я снял номер в гостинице в Дюнкерке… Тамошний банкир, как только прочитал письмо из Франции, тут же выдал мне сто луидоров и попросил подождать его вечером в гостинице, чтобы представить меня здешнему командиру эскадры, мсье де Барею. После обычных расспросов командир, как и любой француз на высокой должности, пригласил меня поужинать с ним и его супругой, еще не вернувшейся из театра. Она отнеслась ко мне так же дружелюбно, как и ее муж, и поскольку я держался подальше от игорного стола, то очень скоро перезнакомился со всеми армейскими и морскими офицерами.

Так как я говорил преимущественно о военно-морских флотах европейских стран, выдавая себя за большого знатока по этой части, а в свое время я действительно служил на флоте моей Республики, то через три дня я уже не только был лично знаком с капитанами боевых кораблей, но и подружился с ними.

На четвертый день один из капитанов пригласил меня отобедать на борту своего судна. Этого было достаточно, чтобы я тотчас же получил приглашение от всех остальных то ли на завтрак, то ли просто так закусить. И каждый, кто оказал мне такую честь, на весь день становился моим гидом. Я же проявлял интерес решительно ко всему, изучал каждый корабль вдоль и поперек…

Выполнив свое задание, я простился со всеми и в почтовой карете отбыл обратно в Париж, для разнообразия выбрал иной маршрут, чем по пути в Дюнкерк… Прибыв на место, я тут же отправился со своим донесением министру в Пале-де-Бурбон…

Через месяц я получил пятьсот луидоров и не без радости узнал, что военно-морской министр, мсье де Кремиль, нашел мой отчет не только тщательно составленным, но и достаточно содержательным. Тем не менее различные вполне обоснованные соображения не дали мне в полной мере насладиться признанием моих заслуг, которое мой покровитель искренно хотел мне выразить.

И все потому, что это поручение влетело военно-морскому министерству в двенадцать тысяч ливров…»

О том, какие поручения давала ему французская корона в дальнейшем, Казанова, как и полагается профессиональному разведчику, в своих мемуарах умолчал: сроки еще не вышли и он мог бы неосторожным упоминанием провалить французскую агентурную сеть, чего такой профессионал допустить не желал.