Банкротство

– Да, тихо, – ответил муж.

Он даже не похудел, на лице его не было никаких следов утомления. По крайней мере мне так казалось. За этот год, правда, у него заметно прибавилось седых волос, но ему просто свойственна ранняя седина. Глядя на Сакудзо, никто бы не подумал, что у него серьезные неприятности. Он производил впечатление человека, вернувшегося из дальнего путешествия.

– Интересно, до каких пор продлится эта тишина и безмолвие.

– Пожалуй, после пятого января уже начнется…

Мы переглянулись, словно солдаты, сидящие в одном окопе. Я не представляла, каким будет для нас наступивший год. В скором времени мы, очевидно, оставим этот дом. Как бы то ни было, сейчас нам выпали самые мирные часы за все последние годы нашей жизни. Это напоминало затишье перед боем. Я протянула мужу подушку и посоветовала, как фронтовик фронтовику:

– Вздремни немножко.

Я поднялась и пошла приготовить что-нибудь на обед. В этот раз мы совсем не готовились к Новому году. Я поставила на электрическую плиту моти и вдруг вспомнила:

– А что, Мидзусава-сан вернул нам свой новогодний долг?

– Нет, – коротко ответил Сакудзо не поднимаясь.

Я вспомнила прошлый Новый год. Это было третьего января. Мы принимали гостей, Мидзусава вошел, как раз когда я пекла моти. Мне еще пришлось вызывать к нему мужа из гостиной, где было полным-полно народу. У Мидзусава тогда скоропостижно скончалась мать, и он приходил, чтобы одолжить у мужа сорок тысяч иен.

– Мидзусава-сан, наверно, знает о нашем теперешнем положении?

– Должно быть.

– Тогда почему бы не попросить его вернуть долг?

– Хорошо.

Я вспомнила еще.

– А И мура-сан?

Муж как-то говорил мне, что ему пришлось дать в долг Имуре двадцать или тридцать тысяч иен. На этот раз Сакудзо ничего не ответил на мой вопрос, но именно это лишний раз подтверждало, что долг остался невозвращенным.

Я переворачивала моти и продолжала вспоминать:

– Касаи – Сёно – Мори… – Прервав возню у плиты, я взяла ручку и лист бумаги и подошла к мужу.

– Послушай, Сакудзо, может быть, нам составить список и разослать письма тем, от кого все-таки есть надежда получить долги… А? Как ты думаешь?

– Можно. – Муж неохотно поднялся.

– Обстоятельства есть обстоятельства. Мы ведь денег у них не просим и ничего позорного не делаем. Они тоже должны хоть как-то рассчитаться с людьми, которые в свое время оказали им услугу. Разве не так? Ты не согласен?

– Все это верно, – подтвердил муж. Без особого энтузиазма он начал писать. Я снова занялась обедом.

– Ну как, записал? Вспоминаешь? – Оживившись, я в свою очередь подсказывала ему имена, всплывавшие у меня в памяти. Меня радовало, что муж сразу принялся за дело. Он уже щелкал костяшками счет.

– Ну подсчитал? Сколько получилось? Тысяч четыреста? Нет, наверное, пятьсот? – Я называла цифры, даже большие, чем предполагала сама. И вдруг слышу:

– Миллион девятьсот восемьдесят шесть тысяч иен.

– Сколько?!

Я отставила сковородку и подскочила к мужу. На одной стороне листа растянулась колонка фамилий такой длины, что ее сразу и взглядом не окинешь. Я даже не знала, что сказать. Кажется, и воздух в комнате стал другим. Читаю фамилии.

– Мицуэ Камияма?… – Пытаюсь сообразить, кто же это, и сразу вспоминаю. Эта женщина принимала участие в издании любительского журнала еще в те времена, когда мы с мужем вместе занимались изучением литературы. Только она появилась там, когда мы сами стали посещать занятия все реже и реже. Особой дружбы у нас с ней никогда не было.

– Эта Мицуэ Камияма… ты что, был близко знаком с ней?

– Вовсе нет. Просто несколько раз встречались на литературных занятиях.

– С чего же это она тогда пожаловала к тебе за деньгами?

Муж бросил быстрый взгляд в мою сторону.

– Однажды она примчалась ко мне на службу и рассказала, что разругалась с их заведующим финансовой частью. До этого Ясуба-сан дал ей рекомендацию в какой-то женский журнал, и ей заказали написать повесть. Она рассчитывала на гонорар, а тут вое сорвалось.

От мира и спокойствия, царившего в нашем доме, мгновенно не осталось и следа. Какое-то время я стояла, уставившись на мужа, и вдруг даже вскрикнула:

– А это? Что это такое? – Я рассмотрела, что против фамилии Камияма стояла цифра не 3 000, а 30000 иен.

– Единицы, десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч! Целых тридцать тысяч! – заорала я. – Дать тридцать тысяч какой-то Мицуэ Камияма… – У меня стал заплетаться язык, дергался подбородок. Я не могла подобрать нужного слова. Горячая волна гнева захлестнула меня. Я почувствовала, что мне просто станет дурно, если я тут же не выплесну его из себя. – Какие обязательства могли быть у тебя по отношению к этой Мицуэ Камияма? Ну объясни, почему ты дал деньги совершенно посторонней особе. Почему? Ну скажи. Отвечай же, когда тебя спрашивают!