Банный вор

В стеклянной гостинице администраторша даже не улыбнулась в ответ, даже не подняла глаз от журнала, и они, отражаясь в зеркалах, отошли в сторону, поставили чемодан и дипломат на полированную скамью, приуныли.

— Сними чемодан, — прошептала Ленчик, заметив надвигающегося мужчину с галунами и блестящими пуговицами.

— Значит, молодым людям негде приземлиться, — сказал швейцар утвердительно и подмигнул.

— Так точно, — вор опустил чемодан и глянул в зеркало — там высилась отутюженная спина швейцара.

— Могу посодействовать…

— Правда? — Ленчик уронила дипломат — хрупкое эхо затерялось в молочных плафонах.

Она зашли за инкрустированный столб, на котором торчал телефон.

— Не обидите старика?

— Сколько? — вор полез в карман — теперь в зеркале отражался оставленный чемодан и прозрачные двери с плоскими надраенными ручками.

— Червонец. Оплата после услуги, — швейцар снял телефонную трубку. — Погодите чуток, — набрал номер, важно сказал какие-то непонятные слова.

— Спасибо, — сказал вор, когда швейцар, скромно улыбаясь, протянул раскрытую потную ладонь.

— Здесь близко, можно даже пешком. Дом этот сразу увидите, он там один такой ветхий остался… Спросите тетю Валю… Человек доброй души — отдельная комната и прочее… Если не сговоритесь, шуруйте обратно до меня — новый адресок выдам…

Они поднялись по стертой лестнице на второй этаж. Высокая облезлая дверь моментально после звонка отворилась, и пестрая женщина, не говоря ни слова, отступила в коридор с выпирающей вешалкой. Так же молча женщина поднырнула под висящую сырую простыню, и они, оставив чемодан у порога, тоже поднырнули и следом за ее колыхающимся халатом очутились в кухне с щелкающими попугайчиками.

— Так на сколько дней, мои милые? — спросила женщина, присев к столу. — А чайку не хотите? Свеженький, — она придвинула к себе чашку, бросила туда два звонких кусочка сахара.

— На день, на два, — сказала Ленчик робко и уставилась на клетку с попугайчиками.

— Не пойдет, — женщина швыркнула носом, приподнялась за чайником. — Не выгодно, поймите сами, мои хорошие… Одной стирки завал, сами видите… Вот если бы дней на пять, а еще лучше на недельку… Зачем торопиться, у нас тут магазинов только на год хватит…

— Можно и на недельку, — торопливо подтвердила Ленчик. — Я про день-то с испугу сказал, думала, надолго неудобно.

— Все-таки, может, чайку отведаете? Да не трепещите вы, пожалуйста, у меня такса божеская, два пятьдесят с человека в сутки, зато тридцать три удовольствия… Комната отдельная, две койки… Ключи я вам выделю — когда захотите, придете, когда захотите, уйдете… И последнее, так сказать, для проформы, — разрешите одним глазом на паспорта ваши глянуть… Сами понимаете…

— Мы еще не расписались…

— Дело молодое. Да и не за этим я спрашиваю. Мне только ваши личности удостоверить.

— Возьмите, пожалуйста, — вор протянул хозяйке паспорта и деньги.

— Теперь можно и на комнату глянуть, — женщина вернула паспорта и небрежно сунула деньги в карман.

Они гуськом вышли из кухни и мимо развешенного пододеяльника, мимо старинного шифоньера — прямо в отворенную комнату. Там, кроме двух одинаковых кроватей и тумбочки посередине, ничего не было. С высокого потолка свисала на длинном шнуре лампочка, и походила она на заблудившегося в пустыне. Потолок отливал бледной желтизной, обои по стенам были желты, и даже солдатские одеяла на кроватях рябили песком.

— Окно-то мы заколотили, оно, проклятое, на лестницу выходило, а сами знаете, какая ныне ребятня баловная, все норовят какую-нибудь пакость сотворить… Да вы располагайтесь… Сейчас я ваш чемодан принесу и ключи… Сейчас…

Вор сел на кровать.

Над дверью — фрамуга, открытая наполовину, подпертая палкой.

— Ну что, теперь осталось закусить, и можно покорять столицу.

— Мне страшно…

— Ерунда… Не мы первые, не мы последние… Сейчас спросим, где здесь поблизости самый шикарный ресторан… Осетрина, шашлыки, грибы под соусом, марочное вино… А завтра с утра — в музей. Давно мечтаю посмотреть на Матисса в подлинниках. А Ван Гог, а Ренуар, а Пикассо… Даже не верится, что они где-то здесь, рядышком, и только ждут, когда мы предстанем перед ними, тихие и восторженные…

— Я дальше Репина не понимаю…

— Зачем понимать? Надо смотреть — это как музыка…

Вернулись они к одиннадцати вечера.

На кухне хозяйка гладила белье. В соседней комнате по телевизору передавали хоккей. В приотворенную дверь был виден неподвижный мужчина на стуле — свет экрана нимбом охватывал его лысую голову.

— Неплохо провели вечер, — вор скинул пальто на кровать. — Как в Эдеме.

— Салат больно дорогой.

— Зато какое название — Европейский!

Неожиданно в дверь постучали.

Вор выпрямился и застыл.

— Да, — Ленчик запахнула пальто.

— Милые мои, — хозяйка просунула голову. — Совсем забыла предупредить, что разуваться надо у порога и верхнюю одежду оставлять на вешалке… Зачем через всю квартиру тащить грязь?..

— Учтем, — вор снял ботинки, взял их в руки за края и осторожно отнес под вешалку.