Бар «Безнадега» (СИ)

- Эли… - лицо Вэла вытянулось, выражение стало дебильно-испуганным. - Он же…

- Мне насрать, - снова оборвала бармена. – И дважды я повторять не буду. Текилу, телефон и его контакты.

Вэл остался стоять на месте, будто корни решил пустить, все еще таращась на меня.

- Я считаю до трех, - постучала пальцами по столу. – Не заставляй меня, заставлять тебя. Один, - парня сдуло ветром, а через несколько минут передо мной стояли стопка текилы, телефон и заветные цифры. Я приподняла бровь.

Вэл вздохнул, но тут же исправился, выставляя на стойку бутылку, еще через несколько секунд там же оказались лайм и соль.

Как там? Лизнуть, глотнуть, соснуть?

Короткий смешок сорвался с губ после того, как удалось продышаться. С соснуть у той шлюхи явно дальше будут проблемы. Представляю, что она расскажет ментам, если, конечно, у нее хватит тупости их вызвать.

Я отбросила от себя дольку лайма, взяла в руки телефон.

О Шелкопряде я знала достаточно, чтобы понимать, что он именно тот из искателей, кто мне нужен. Берет дорого, заказы выполняет безоговорочно.

- Да, - раздалось в трубке после пятого гудка.

Голос мне понравился хороший голос – низкий, ровный, уверенный.

- Есть дело. Цена вопроса не имеет значения, где и когда встретимся? – спросила, наливая себе еще одну стопку.

- Твой голос мне незнаком, - отозвался мужик.

- Мне твой тоже, но что это меняет?

Лизнуть, глотнуть, соснуть.

- Через два часа в сквере на Пролетарской раз уж ты звонишь из «Безнадеги».

- Отлично. Я – собиратель, - улыбнулась и повесила трубку.

Он найдет меня, он узнает меня. Собиратели светятся, так по крайней мере, мне говорили. Я кладу телефон на стойку, наливаю еще стопку текилы, оглядывая бар. «Безнадега» - странное место, бар для иных. Вечно прокуренный, засранный и ободранный, такой же обшарпанный и убогий, как и его посетители. В подвале старой хрущевки в центре, открыт двадцать четыре на семь и готов предоставить клиентам любые услуги: здесь есть девочки, которые просто флиртуют, есть шлюхи, которые могут дать не только тело, но и позволить выкачать немного энергии, можно найти выпивку на любой вкус, просрать что-то действительно ценное за карточным или бильярдным столом, душу, например, Вэл из-под полы приторговывает халявной силой, бережно собранной им по крупицам, а официантки подадут печень средней прожарки и совсем не говяжью. Правда, даже тут – это эксклюзив, для ценителей, так сказать. Хотите чистой ненависти? Пятерка и двести сверху за старания. Похоть – трешка. Гордыня – двушка. А еще тут заключаются сделки. Всех со всеми. Этот бар, как посредник между иными всех мастей и статусов, как хитрожопый, пронырливый адвокатишка.

Отличное место, душевная компания. Это «Безнадега», и она сожрет тебя с потрохами, если зазеваешься.

Я улыбаюсь и наливаю себе еще одну стопку.

Хорошее место, как раз для меня.

Через два часа я, все еще сжимая в руках бутылку текилы, стою в том самом сквере, мир великолепно расфокусировался и редкие прохожие бесят не так сильно, как могли бы. Ну не счастье ли?

Даже лысые кроны деревьев качаются со мной в такт.

«Мой удивительный сон,

В котором осень нам танцует вальс-бостон.»

- Это ты хотела встретиться? – доносится негромкое из-за спины, отрывая от попыток вспомнить остальные слова.

- А ты видишь тут еще одного собирателя? – еле выговариваю заплетающимся языком…

Петь мысленно было гораздо проще.

…поворачиваясь к обладателю голоса. Но моя попытка обернуться проваливается с треском. На плечи опускаются руки, удерживая на месте, по позвоночнику отчего-то бежит холодок.

Холодок? Да ладно?

- Ты пьяна.

- И?

- И я не имею, - звучит над самым ухом, - дел с пьяными соб…

Он вдруг обрывает себя на полуслове и молчит. Ничего не делает, не шевелится, не пытается ко мне еще как-то прикоснуться, не двигается, его руки на моих плечах как застывший бетон, не усиливают, но и не ослабляют напор.

- Ты там перезагружаешься что ли? – не выдерживаю я и пытаюсь обернуться. Все еще стараясь осознать, что именно чувствую. Чувствую ли? Возможно холодок – просто осенний ветер.

- Замри, - говорит искатель все так же ровно, удерживая меня на месте.

И я остаюсь стоять. Ну мало ли у кого какие причуды. Вот только…

Я откручиваю пробку, подношу к губам бутылку. Неделя была удивительно отвратительной и сбежавший труп достал окончательно. Напиться хочется вусмерть еще со среды, чтоб до зеленых чертей.

«Мой удивительный сон,

В котором осень нам танцует вальс-бостон.»

Руки исчезают с моих плеч пока я делаю большой глоток, слышится какое-то движение, а потом все тот же голос говорит, что можно повернуться.

Я пожимаю плечами и оборачиваюсь.