Бар «Безнадега» (СИ)

- Варвара, - несмело улыбается девушка. – Объяснил. Ты… извлекаешь души, помогаешь им… выбраться из тела.

Судя по выражению лица Бемби, настроение у нее явно не то: романтическо-одухотворенное, осознание высшего блага.

Ну-ну…

- Примерно так, - киваю, - Шелкопряд рассказал, зачем ты здесь?

- Да, - вздрагивает Варвара.

- Вот и чудненько, - я отталкиваюсь от своего малыша, пробегаю пальцами по рулю, а потом подхожу к багажнику и вытаскиваю саперную лопатку. На насмешливый взгляд Зарецкого лишь пожимаю плечами.

- Ситуации бывают разные, - и спрыгиваю в кювет. – Пойдемте. Должно быть недалеко.

Я чувствую притяжение души, ее попытки выбраться из тела, это не похоже на биение сердца или трепыхание птицы. В этом нет ничего подобного… Это яростные, отчаянные, полные боли и страха попытки сбежать.

Душа разбуженная, полностью осознающая, кто она и где. Точнее, он.

Я не спрашиваю, чувствует ли Варя что-нибудь. Не чувствует, потому что душа – моя. И именно я должна ее забрать. Девчонка и увидеть ее сможет только, если я захочу.

Я пробираюсь сквозь лес, не обращая внимания на ветки деревьев и кустов, на пружинящий под ногами подлесок, не оборачиваясь. Меня не интересует сейчас, успевают ли за мной Шелкопряд и Бемби. Я не вижу цветов, не чувствую запахов, с трудом различаю звуки, не до конца понимаю, день на улице или ночь.

То есть нет, конечно, какая-то часть моего мозга фиксирует окружающую обстановку, но… эта фиксация не переходит в осознанное, просто не успевает, задавленная криком.

Кто же ты такой?

Душа зовет очень сильно, очень громко и очень больно. Это просто сильнее меня, даже если под ногами разверзнется геенна огненная, я буду переть сквозь нее.

Мне не нравится то, что я чувствую, сила зова тоже не нравится. Смерть явно не новая, душа… Варе очень не повезло.

Я останавливаюсь только через двадцать минут. Чувство, что ноги словно увязли в бетоне, в болоте, в жиже. Хочется упасть на колени и скрести землю руками. Пелена с трудом спадает, понемногу возвращаются краски.

Я фокусируюсь, оглядываюсь.

Пригорок, почти поляна. Теперь понятно отчего очнулась душа, почему зовет так громко. Под ногами размытая дождем земля: упругая, со следами колес от квадроцикла, взрытая. По факту – чья-то потревоженная могила. Относительно старая могила.

Черт!

Я поворачиваюсь к Шелкопряду, ловлю его взгляд.

- Урок окончен, - говорю, сама не веря в то, что действительно это произношу. Зарецкий хмурится, Варвара теснее прижимается к нему.

- Все настолько плохо?

Я не знаю, что ему ответить, потому что пока не понимаю, насколько все действительно плохо. Очень сложно понять, как давно душа лежит тут, как сильно она… «испортилась».

- Пока не знаю.

- Скажи, - хозяин «Безнадеги» делает шаг ко мне, - она, - кивок в сторону Бемби, - может столкнуться с подобным?

- Да, - отвечаю. Мне даже думать не надо. Может. Как и любой собиратель. Даже в хосписах бывают такие души.

- Тогда доводи дело до конца.

- Ты все ей рассказал, Зарецкий? – спрашиваю прежде, чем принять окончательное решение. Шелкопряд вопрос понимает правильно, но реагирует более чем спокойно. И по выражению его лица я вижу, что он не рассказал.

- У меня было не так много времени, как ты думаешь, - спокойно пожимает искатель плечами.

Класс.

- Тогда на твой страх и риск, Зарецкий.

Думать о том, откуда Шелкопряд знает, про другую сторону вопроса, я не хочу. А он знает совершенно точно. И думаю, что не рассказал сознательно, песчаные замки крушить надо по одной башне за раз. Кто ж знал, что оно так выйдет.

Ну да и ладненько.

Я ухожу с развороченной земли и протягиваю Зарецкому лопатку. В отличие от Вари он одет нормально: в джинсах и куртке.

- Тогда подсоби, - и отхожу в сторону.

Шелкопряд странно хмыкает, инструмент в руки берет, но к раскопкам приступать явно не торопится, зачем-то оглядывается на Бемби, до которой, видимо, только сейчас дошло, что тело в земле.

То ли еще будет, милая.

Зарецкий наконец-то для себя что-то решает, проходит мимо меня, слишком близко и неторопливо. Успевает склониться и бросить короткое:

- Мое имя Аарон, Эли, - звучит тихо, тихо настолько, что я с трудом различаю слова, и отчего-то мурашки бегут вдоль тела.

Я спешу отступить от искателя, поближе к Варе, решаю, стоит ли ей рассказать или нет, но принять решение не успеваю, меня опережает… Аарон.

Это имя идет ему однозначно больше Андрея, и что-то… царапает внутри меня.

- Трупы бывают разными, Кукла, - объясняет девушке хозяин «Безнадеги». – Они не всегда «свежие».

Девочка издает какой-то непонятный звук: писк и мычание вперемешку. Почти жалобный.

- И чем дольше душа находится в теле, чем крепче заперта в нем, тем… сильнее она «портится», - продолжает хозяин «Безнадеги», и на какое-то время воцаряется тишина.

- Что значит «портится»? – почти шепотом переспрашивает Варя, когда у нее получается выдавить нечто более осмысленное, чем полузадушенный писк.