Бар «Безнадега»

- Ты же понимаешь, что, скорее всего, Аарона разорвало в бреши, - не дает мне и рта раскрыть Данеш, Мизуки втягивает голову в плечи, готовясь к вспышке моего гнева. – Зачем ты ее обнадеживаешь?

Если бы не усталость, я бы врезала ведьме так, чтобы ее фарфоровые зубы остались на полу. Но… я правда устала, и мне все еще плохо.

- Потому что «скорее всего» не означает, что это действительно так, - пожимаю плечами. – И я собираюсь выяснить это наверняка, к тому же «Безнадега»…

- Держится на том, что еще осталось, - ударяет ведьма тростью об пол, сверкает на меня блеклыми глазами. Я не понимаю, с какой целью она мне это все говорит, не понимаю, почему так упряма.

- Где твоя вера в лучшее, верховная? В чудо?

Данеш недоуменно вскидывает брови, сарказм явно не оценила, во взгляде открыто проскальзывает пренебрежение.

- Я не спрашиваю твоего мнения, ведьма, - бросаю, доставая бутылку воды из холодильника. – Я ставлю тебя перед фактом и говорю, что делать, и ты делаешь.

- Иначе что? – усмехается карга.

- Иначе я убью сначала тебя, а потом и весь твой ковен. Ты же чувствуешь, да? – я пью большими глотками, и мне плевать, что думает в этот момент восточная. – Собери северный и отправь их в «Безнадегу», они должны напитать бар. Мне нужен мой телефон и еще один собиратель. Возможно, понадобится мужской труп. Свежий. Скажи северным, чтобы подготовились создавать сирклен авдед.

- Еще что-то? – тявкает Мизуки из-за плеча своей верховной.

- В идеале заткнуться, - улыбаюсь я. – И дать мне выспаться. Если Дашка проснется раньше, расскажите, что нужно будет сделать, - я допиваю последние капли, выбрасываю пустую бутылку. В голове гудит уже тише, но все равно гудит. – И, Данеш, не смей говорить Лебедевой, что может ничего не выйти. Вякнешь - и больше ее не увидишь.

- Даша все еще закрыта, - напоминает мне ведьма, кивая.

- И хорошо, - пожимаю плечами, направляясь к выходу, - мне не надо ее открывать. Мелкая связана с Аароном и будет тем, кто укажет, где искать, только и всего. Лебедева станет моим проводником, чтобы я не рыскала в бреши, как слепой котенок.

- А сама? – тявкает снова Мизуки.

- Объясни своей шавке, Данеш. Она какая-то очень тупая для твоей правой руки, - я потягиваюсь и наконец-то выхожу из кухни. После этого разговора становится совсем тошно. Потому что восточная может оказаться права. Права во всем, и тогда я не знаю, что буду делать. У меня просто нет запасного плана.

Из душа до кровати я доползаю на последнем рывке. Просто валюсь и моментально выключаюсь еще на полпути к подушке. Здесь все пропитано Аароном: его запах, рубашки, книги…

Совершенно ожидаемо и предсказуемо мне снится Лимб и Зарецкий. Я вижу высокую фигуру на расстоянии нескольких шагов, знаю, что он что-то говорит, но не разбираю ни слова, не могу дотянуться, как ни стараюсь. Но, что странно, больше меня волнует невозможность расслышать именно слова, чем невозможность прикоснуться. И что-то странное есть во всей его фигуре, она какая-то не такая… в ней что-то неуловимо изменилось.

К удивлению, после этого сна становится легче. Я почти чувствую себя отдохнувшей, страх душит не так сильно, волнение осталось, но стало немного глуше. Ощущения уверенности нет, как и не было, но и чувства полной безнадежности тоже.

Дашка тоже выглядит гораздо лучше. Ее стойкость меня поражает. Она станет невероятно сильной верховной, такой, которую этот город никогда не знал, но в которой нуждается.

В гостиной на каминной полке я нахожу свой телефон, на диване ждут Данеш и Мизуки. Лебедева несмело улыбается, на руках сигилы и руны, выведенные черным углем, кончики пальцев в золе. У ворот уже ждет машина. В город мы едем почти в полной тишине, Лебедева лишь пару раз задает вопросы о том, что я… мы собираемся делать. Я отвечаю односложно, держу ее за руку, вдыхаю ее запах, потому что там, в бреши, именно ее запах будет меня вести.

«Безнадега» тоже подготовлена, северный ковен, его остатки, там. Нетерпеливо ждут, жадно всматриваются в Дашку, Вэл заметно нервничает, у него дрожат руки, взгляд бегает по залу с одного лица на другое, с рун и сигилов на столики. Мечется лихорадочно, как загнанный зверь. У окна у северной стены лежит, накрытое пледом, тело. Я искренне надеюсь, что оно мне не понадобится. Я собираюсь нарушить пару законов мироздания и добавлять к ним еще один не особенно хочется.

Пока Данеш что-то говорит, обращаясь к ведьмам, я набираю в грудь побольше воздуха, медленно выдыхаю, выпускаю себя, концентрируюсь и собираюсь. Просто дышу и прислушиваюсь к себе и «Безнадеге». Список я проверила еще в машине, Зарецкого в нем не нашла, поэтому сейчас выключаю телефон и передаю его Вэлу.

Ведьмы поднимаются из-за столов и рассредоточиваются по кругу, а я разминаю плечи и шею, готовлюсь к переходу. В центре зала я и Дашка, максимально близко друг к другу. На губах Лебедевой все еще играет улыбка, и она помогает мне взять себя в руки окончательно.