Бар на окраине

- Галиад, пора заканчивать представление. Я люблю тебя, ты понимаешь это или нет? Знаешь как больно, когда ты издеваешься над моими чувствами? Неужели думаешь, что я позволю тебе вытирать ноги о свою любовь, о мои чувства к тебе? Да лучше расстаться сейчас, пока остались светлые воспоминания, чем потом, когда ты выбросишь меня, как ненужный хлам. Ты не понимаешь, каково это – стремиться к тому, кого любишь, а получать лишь усмешку и позорную кличку. Питомец! Да ты в своём уме, Галиад?

- Любишь меня?! - усмехнулся он, выпрямляясь. – Значит любишь! А любить – я читал – это самоотдача, это не требовать ничего взамен!

- Это взаимоуважение, это чувства! – парировала я.

- Это глупости, Силия! Глупости для маленьких девочек, чтобы затащить их в постель и трахнуть хорошенечко. Вот что значат все слова о любви. Где она твоя любовь, коли ты сбегаешь каждый раз, если что-то не по тебе? Ты себя любишь, а не меня!

Я замолчала, качая головой. Нет, этого не может быть. Я люблю его, я на всё готова ради него, но только из-за любви.

Я слышала, как люди обсуждают тему нашего разговора. Как мужчины поддерживают Галиада, а женщины меня.

- Ты дурак! - в сердцах выкрикнула я и побежала к аэробусу, не видя его номера, так как маршрут был для меня неважен.

Заскочила на последнюю ступеньку, и двери с неприятным шипением стали закрываться, но тут кто-то меня поджал, заставляя подняться ещё выше.

- Сама дура и истеричка, - гневно прошипел Галиад за моей спиной. – Заплати за меня, у меня нет налички.

- Сам плати, - проворчала в ответ.

- Я, по-моему, и так уже достаточно заплатил за тебя, невестушка. По всем долгам заплатил, все кредиты закрыл, даже родовой дом выкупил, а ты не можешь оплатить за мой проезд.

Люди стали оборачиваться, прекрасно слыша злой голос Галиада. Я обернулась к нему, показала кулак, затем всё же купила ему билет и отдала со словами:

- Квиты.

Галиад сжал бумажку и усмехнулся, прижимаясь ко мне ещё крепче, а рукой обнимая за талию.

- Да ты со мной по гроб жизни не расплатишься, дорогая. Я же ремонт в твоём доме сделал, всё строго по старым снимкам, чтобы стереть у тебя воспоминания о бывшем муже, разграбившем твоё наследство.

- Что? – возмутилась я, разворачиваясь к нему лицом, так как на косые взгляды незнакомцев смотреть было противно. Причём противно потому, что они явно считали меня неправой. – А кто тебя просил восстанавливать? А бы сама всё сделала.

- Да? И на какие деньги? Тебе бы столько в жизнь не заработать. А то, что на твоих счетах, я заморозил.

Я прикрыла глаза, чтобы не видеть так близко лицо любимого. Он прав, тысячу раз прав. Чтобы отремонтировать особняк родителей, нужна была слишком большая сумма.

- Не глупи, милая, - ласково шепнул Галиад.

Я открыла глаза, но упрямо молчала. Вишнёвый омут затягивал, и пришлось отвернуться. Пожилые дамы настороженно наблюдали за нами из первых рядов салона, как и те, кто стоял на площадке.

- Тебе нужен я, а ты мне, - соблазнял любимый, прекрасно зная, как на меня действует его голос.

- Зачем? Зачем тебе такая зверушка, как я? Любить ты меня не любишь, так как и слово-то это тебе незнакомо. Зачем, Галиад?

Дверь открылась, и мы вышли на улицу, выпуская тех, кому нужно было сходить на этой остановке. Тадар всё также держал руки на моей талии, не отпуская меня ни на шаг. Я оглянулась – пассажиры с любопытством смотрели на нас. Вдруг водитель крикнул нам:

- Заходите, чего застыли!

Я удивлённо моргнула, а Тадар потащил меня обратно в салон аэробуса. Люди оживились.

- Не слушай его, - прошептала мне старушка преклонных лет в соломенной шляпке, украшенной тканевыми цветочками. – Гони прочь. Все они так поступают. Думают, заплатили, теперь могут делать, что вздумается, а про семью забывают.

- Да, да, - поддержала её соседка. – Как с детьми сидеть, так на работе они устали, бедненькие, а дети тоже с отцом хотят побыть.

- Э, что такое говорите? - склонился над престарелыми женщинами брюнет с густыми бровями, жестикулируя рукой. - Он же всё для неё купил, дом, мебель, а она его бросить решила. Как не стыдно, девушка, совесть имейте, разорила парня и в бега. Понятно, что он не отпускает.

- Да не любит он её, она же сказала! - обернулась к нему белокурая мадам, толкая соседнего мужчину плечом. - Как можно требовать от кого-то любви, когда не мил ты?

Я испуганно смотрела, как растекается ухмылка на губах Галиада.

- Я тебя предупреждал, милая, что любви нет. Я могу предложить тебе нечто иное, куда более крепкое, чем твоя любовь. Ты уже строила свои отношения на любви, разве нет? Он бросил тебя, а я? Я, как дурак, бегаю за тобой, пытаюсь убедить, что ты не права.

- Галиад, хватит паясничать. И тебе, и мне известно, что ты не отпускаешь меня из-за того, что я для тебя удобный вариант – обедневшая благородная девица с родословной. Как ты тогда сказал? Такой родословной в столице мало кто может похвастаться?

Бабушки на первых рядах возмущённо зашептались. Галиад обернулся к ним и смерил взглядом, а я победно улыбнулась.