Барабан на шею!

— Хватит сокрушаться! — Голос знамени стал жесток. — Ты неплохой человек, только чересчур уж склонный к панике. A вот еще что ты должен обязательно выполнить: не передавай меня никому, тем более своему спутнику. У него рыло в пушку.

Постовой улыбнулся. Полковая реликвия и та сравнивала Палваныча с кабаном.

— Моя магия — это отдание долга вам, людям. Тысячи солдат отдавали мне честь. А сколько вас несло круглосуточный караул! За уважение нужно платить. А значит, и хранить меня должен не ворюга какой-нибудь. Вот так-то, рядовой Лавочкин…

— …Рядовой Лавочкин! — орал прапорщик Дубовых, хлеща парня по бледным щекам. — Подъем, Хейердалов сын!

Коля разлепил веки и ощутил себя лежащим в овраге. Над солдатом склонился сопящий Палваныч.

— Ох, е! — выдохнул прапорщик. — Ну, ты меня испугал, салага.

Дубовых поводил перед Колиным носом стрелой.

— Думал, тебя проткнуло. А она возьми да и выпади из тебя. Будто выдавило. Правда, в знамени дырка осталась… Но твоей кровищи вроде нету.

Парень взялся за бок. Внутри неприятно зудело.

— Вставай уже, — Палваныч отошел в сторону. — Нечего разлеживаться. Устроил себе санаторий-профилакторий, меня напугал.

— Сейчас, — прошептал солдат.

— Эй, молокосос! — прикрикнул прапорщик. — Это приказ. Подъем, твою дивизию!

Коля медленно поднялся на ноги. Скинул камзол, размотал знамя.

На боку краснел и пульсировал свежий маленький рубец.

Дубовых присвистнул:

— Да на тебе всё как на собаке зарастает!

Лавочкин переключил внимание на красное полотнище. Да, шесть маленьких отверстий… «Не уберег ты меня».

— Спасибо, — шепнул Коля.

— Не за что, — буркнул Палваныч. Аккуратно свернув знамя, солдат снова обмотал его вокруг торса, надел камзол. Зашатался.

— Можно сесть, товарищ прапорщик? — Дубовых кивнул, пристально глядя в белое лицо парня.

— Сядешь. Ты у меня обязательно сядешь, — ворчливо пообещал Палваныч. — За самовольное оставление расположения части с личным оружием и полковым знаменем.

Откинувшись на поросшую травой стенку оврага, Лавочкин почувствовал себя лучше.

— Товарищ прапорщик, думаете, я сам сюда провалился? А вы как тут очутились? По заданию центра?

— Ты что, рядовой, меня в шпионаже подозреваешь?! — взревел Дубовых, трепеща широкими ноздрями. — Сам, скотобаза такая, продался! Слышал я твою бойкую немецкую речь, продажное рыло!

— Но и вы говорили по-немецки!

Мир, куда угодили прапорщик и солдат, был потрясающе похож на мир сказок братьев Гримм, и его обитатели говорили на немецком языке. Как же удивились россияне, когда они совершенно без подготовки заговорили на нем же, хотя сроду его не знали!

— Ладно, отставить, — предпочел сменить тему Палваныч. — Это точно не твои радиотехнические фокусы? Я ведь знаю, ты учился в техническом вузе.

— Нет, на первых полутора курсах, которые я проучился, дырявить пространство и сбегать в сказочные миры не учили, — с печальным сарказмом сказал Лавочкин.

— Значит, это американские происки врага, — заключил Дубовых.

— Отчего же, товарищ прапорщик? А если оно само?..

— «Само»… — передразнил Палваныч, наклоняясь к лицу солдата. — Ты подвергаешь сомнению мои выводы? Выводы командира? А ведь я тебе, щегол, больше чем командир. Я тебе в нынешних условиях отец, мать и даже теща!

Дубовых скосил глаза к уху, силясь понять, что это он от себя услышал.

Коля с интересом наблюдал за подвигом прапорщицкого интеллекта.

— И меня, рядовой Лавочкин, по большому счету не интересует, как нас сюда и кто. Я, сынок, домой хочу. Сечешь?

— Секу.

— Вот. Вернуться бы… У тебя есть стоящие соображения?

— Товарищ прапорщик, похоже, нам нужно найти колдуна… — начал солдат, но командир прервал его:

— Ты, типа, издеваешься?! Давай еще к цыганке сходим!

— Нет, вы не так поняли! — отчаянно залепетал Коля. — Конкретного колдуна, Тилля Всезнайгеля.

Палваныч знал, о ком шла речь. Придворный волшебник королевства Вальденрайх помогал Лавочкину бегать от темного магического ордена… возглавляемого прапорщиком. Всего день назад! Запутанная история, но кто старое помянет…

— На кой нам твой Всезнайгель? — подозрительно спросил Дубовых.

— Он делал расчет, пытаясь выяснить, как мы сюда попали и можем ли вернуться. Это очень громоздкие вычисления. Надеюсь, он их закончит. Обязательно надо к нему попасть!

Слегка поразмыслив, Палваныч хлопнул Колю по плечу:

— Эх, рядовой. Салага ты, бритый гусь. Вот что значит первогодка! Не умеешь правильно поставить тактику стратегии. Главнейшей нашей целью является что? Определение места своего положения! А положение у нас интересное… Ага. Второй задачей будет поиск твоего колдуна. Ферштейн?

— Так точно, — без энтузиазма откликнулся Лавочкин.

Он подумал: «Наверное, это свойство всех начальников — добавить какую-нибудь очевидную мысль и нагло выдать твое предложение за свое».

— А раз «так точно», то хрен ли ты рассиживаешься? — осклабился прапорщик. — Вперед!