Барбаросса

Р. В. Никак. Я отправил в Толедо два письма, два же получил в ответ. Из писем этих не чувствовалось, что моей судьбой дома кто-то озабочен, и я перестал писать. К тому же у меня наладилась своя жизнь в Бужи.

О. X. Вы завели семью?

Р. В. Тайно. Я не имел права, но так получилось. Видит Бог, случайно. Командиры смотрели на это сквозь пальцы.

О. X. Почему?

Р. В. Это было обычное дело. Многие солдаты обзаводились семьями и детьми за время долгой службы. Я говорю вам всю правду, святой отец, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал от моей откровенности.

О. X. Пока ваша откровенность не принесла никакой пользы.

Р. В. Спрашивайте дальше.

О. X. Вы хорошо помните тот день, когда к городу подошли корабли Харуджа?

Р. В. Конечно, что же мне не помнить его. Было солнечно, ни ветерка, и вдруг ударили в крепостной барабан.

О. X. Барабан?!

Р. В. Да. Он остался еще от арабов, они установили на верхушке самой высокой башни форта большой берберский барабан. При появлении опасности стражник сразу же начинал колотить в него. Нет лучшего способа поднять мгновенную тревогу.

О. X. Понятно. Что было дальше?

Р. В. Я ночевал у своей супруги.

О. X. Не в казарме?

Р. В. К тому времени я был уже сержантом, и в том случае, когда не было непосредственной опасности…

О. X. Куда же вы направились?

Р. В. На свою батарею, естественно.

О. X. Вы командовали батареей?

Р. В. Нет. Батареей командовал лейтенант Эспиноса, я был главным бомбардиром.

О. X. Это была батарея тяжелых пушек?

Р. В. Нет. Все тяжелые пушки смотрели в сторону моря, дабы отразить нападение кораблей, если они вздумают войти в гавань. Наша батарея находилась в левом крыле форта и должна была обстреливать сухопутные подходы к городской стене. Таких батарей было несколько. Одна – в главной башне, две – в правом крыле. Еще несколько сдвоенных пушек было установлено прямо на крепостных стенах. Мы считали, что вся пустынная равнина перед городскими стенами будет надежно перекрыта их огнем, если нас не захватят врасплох.

О. X. Вас врасплох и не захватили, насколько я сумел понять, так ведь?

Р. В. Да.

О. X. Вы говорите «да», но таким тоном, как будто говорите, наоборот, «нет».

Р. В. Да, Харудж не застал нас врасплох, но, думаю, лишь потому, что сделал это специально.

О. X. Объяснитесь!

Р. В. Он все сделал так, чтобы усыпить наше внимание.

О. X. Яснее не стало.

Р. В. Он дал нам разглядеть его паруса и мачты, и мы тут же запалили фитили своих тяжелых орудий. Он высадил на берег полторы сотни своих пиратов, и они подошли к стенам Бужи на полтора пушечных выстрела и остановились возле старинных развалин. Остановились у нас на виду.

О. X. Это я понял, в чем суть?

Р. В. Мы успокоились.

О. X. Как же так, явился враг, а вы успокоились?

Р. В. Мы слишком хорошо видели, что он нам неопасен. Мы считали, что так или иначе победа нам обеспечена.

О. X. Или Харудж вынужден будет ретироваться, или, если пойдет в атаку, будет разбит?

Р. В. Вы настоящий стратег, святой отец.

О. X. Иногда Господь заставляет нас не только стратегами быть, но даже размышлять о буднях гаремной жизни.

Р. В. Виноват, святой отец, я…

О. X. А теперь скажите мне, долго ли продолжалось такое безобидное противостояние?

Р. В. До полудня. Пираты смотрели на нас и вяло бродили среди развалин, иногда делая неприличные сарацинские жесты в наш адрес. Мы смеялись над ними, приглашали в гости и всякое такое. Корабли не трогались с места. Мы жгли фитили и не теряли бдительности.

О. X. Вас не смущало затянувшееся затишье?

Р. В. Господа офицеры не делились со мной своими соображениями.

О. X. Неужели никому из них не пришло в голову послать разведку, дабы проверить, не готовится ли какая-нибудь отвратительная каверза?

Р. В. Не могу ответить точно. Может статься, кому-то из офицеров такая мысль в голову приходила. Но так или иначе разведка послана не была.

О. X. Насколько я понимаю, Харудж сумел как-то к вам подкрасться.

Р. В. Клянусь всеми ранами святого Себастьяна, план его был чрезвычайно прост. Трудно поверить, что никому из опытных офицеров нашего форта он не явился в голову за все те часы, что продолжалось молчаливое противостояние,

О. X. Так бывает. Гений указывает на то, что лежит у всех перед глазами, нужно только нагнуться и поднять. Потом уже все начинают кричать, как это просто!

Р. В. Вы сказали «гений», святой отец?

О. X. Сказал. Именно это и сказал, а вы что, держитесь другого мнения?

Р. В. Нет, нет; именно так я и думал, только смел себе признаться. Только гениальный военачальник мог так хитро и просто все устроить.

О. X. Не переусердствуйте в восхищении. Гений, да только злой.

Р. В. Да, да, я понимаю, святой отец.

О. X. Ничего вы не понимаете. Итак, что именно он там совершил?

Р. В. Он принял во внимание, что берег к западу от городских стен уходит в море не полого, а обрывается весьма круто. И высота обрыва достигает не менее десяти – двадцати футов. Так что если двигаться под прикрытием этого обрыва, то можно подойти к стенам города вплотную, на расстояние в какую-нибудь сотою шагов. А может, и того меньше.

О. X. Так он и сделал?