Барбаросса

3. Да, безуспешно.

О. X. Какие-нибудь слухи доходили до тебя о ком-нибудь из них?

3. Очень смутные. Говорили, что все они стали пиратами.

О. X. Как ты думаешь, это, наверно, последний вопрос,– зачем Исмаил убил твоего отца?

3. Я много думала над этим, но ответа у меня нет. Отец был тихим ученым, он не мог никому причинить вреда.

О. X. Он был ученый и, значит, мог проникнуть в тайну Исмаила. Ведь у него была тайна?

3. Конечно, конечно, у него была тайна.

О. X. Ты любишь его до сих пор?

3. Я его ненавижу! Истинно, истинно вам говорю! Клянусь и перед своим, и перед вашим Богом!

О. X. Ты ненавидишь его только потому, что он сломал твою жизнь и унизил, или…

3. Вы очень правильно спрашиваете. Я ненавижу его по-другому. Я ненавижу его всем существом. Эта ненависть единственное, что поддерживает мою жизнь.

О. X. Я понимаю тебя, дочь моя.

Глава, седьмая КОРОЛЬ И СЕКРЕТАРЬ

Скансио вышел из церкви Святой Бригитты, что на улице Монкампоньос, и не торопясь отправился по каменной мостовой по направлению к верхним воротам, туда, где был расположен старинный дом, приютивший отца Хавьера и всех его таинственных собеседников.

Вечерело, улицы были уже пустынны. Мадрид рано укладывался спать, не то что веселая Севилья.

Кардинальский секретарь не спешил, он шел, погрузившись в размышления. События последних дней давали для этого обильную пищу. Поручение, полученное от его преосвященства, трудно было назвать сложным. Всего лишь навестить отца Хавьера и получить от него новую порцию показаний. Обдумать следовало, почему кардинал послал за бумагами секретаря, человека приближенного, и почему он был так возбуждён и оживлен, когда отдавал приказание об этом?

Что задумал хитрый старик?

Честно говоря, Скансио был не в восторге оттого, что ему пришлось оказаться слишком близко к центру игры, в которой одним из игроков является сам король. Чутье подсказывало ему, что, как бы ни завершилась такая партия, он не окажется в выигрыше. С другой стороны, он не видел, каким образом свернуть с этой опасной дорожки. Жизнь его всецело принадлежала кардиналу, и только ему.

Ворота отпер Педро. Он знал секретаря кардинала в лицо и появлению его удивился. Но удивления своего, конечно, не показал. Отец Хавьер тут же его принял у себя в полутемной келье. На всякого нормального человека здешняя обстановка действовала угнетающе, что вполне соответствовало замыслу монаха.

– Вы один, сын мой, и без охраны?

– Без охраны, и один.

– Впрочем, чего бояться слугам Господа, когда они честны перед своим господином!

– Воистину так, святой отец.

– Тем не менее я хочу предложить вам провожатых.

– Я бы не отказался, святой отец, но его преосвященство велел мне отказаться от помощи, даже если вы мне ее предложите.

– Не в моих правилах обсуждать приказания его преосвященства…

– Вот именно, святой, отец. Мне кажется, его преосвященство считает, что простой монах в сопровождении стражников скорее привлечет к себе злонамеренное внимание, чем он же, но шествующий в полном одиночестве.

– Не хотите ли вы сказать, что намерены отправиться в обратный путь немедленно, не дождавшись утра?

– Как можно говорить об утре, когда еще и вечер толком не начался?

– Но позвольте мне хотя бы снять копию с последних допросных листов.

– Прошу меня простить, святой отец, но его преосвященство предупредил, что не ляжет спать, не ознакомившись с этими бумагами.

Отец Хавьер вынужден был уступить. Но для очистки совести послал вслед за Скансио верного Педро и двух охранников. Меньше чем через час Педро вернулся, и вид у него был обескураженный.

– Что случилось?

Преданный Педро поведал странную историю. Из его слов следовало, что неподалеку от городских ворот на кардинальского секретаря напали четверо в черных плащах и масках. Нападение было произведено так быстро и умело, что он (Педро) ничего предпринять не сумел, тем более что находился достаточно далеко, следуя указанию отца Хавьера.

– Что дальше?

– Дальше они бросили секретаря в крытую повозку, и она унеслась по толедской дороге. Когда бы мы находились поближе…

– Вели запрягать.

– На ночь глядя?!

– Я должен видеть кардинала.

Его преосвященство не спал и тут же принял отца Хавьера. Он не выказал удивления, хотя к этому были все основания.

– Развяжите ему руки.

Скансио размял затекшие запястья.

– Развяжите ему глаза.

Небольшая зала с гудящим камином, по бокам от него несколько кресел. В одном сидит король Карл Габсбург и смотрит в развернутый пергамент.

В полумраке за своей спиной секретарь отчетливо чувствовал присутствие еще каких-то людей. Явно вооруженных.

– Садитесь сюда.

Король махнул пергаментом в сторону соседнего кресла.

Приказание короля нельзя было не выполнить, но и выполнить его было трудно. Вот так запросто усесться рядом с правителем королевства?

– Садитесь, нам нужно поговорить.

Скансио все же заставил себя. Сел.

– Что это?

– Допросный лист, ваше величество.

– Такие же вы мне показывали в парке у кардинала. Под платанами.

– Да, только те были уже переведены на фламандский язык.

– Тогда переведите мне заодно и эти.

– Как прикажете, ваше величество.