Барби играет в куклы

У меня сердце ухнуло вниз, у Георга, наверное, тоже, потому что он хрюкнул где-то рядом, бедняга. А Полковнику что, он повторил на бис про безответственную молодежь, и про ее стремление к легкой жизни. По крайней мере, он ни разу не сказал "ты", то есть я отдувалась сразу за все свое поколение.

Но вот он, в конце концов, перешел на личности:

— А конец этой так называемой красивой жизни тебе известен? Знаешь ты, чем это обычно кончается?

Я, конечно, как всегда что-то пропустила в его выступлении, ведь не торговлю с лотка он называл красивой жизнью? Но Полковник спрашивал, и нужно было что-то отвечать. И я ответила честно:

— Не знаю. Я пока этой красивой жизнью не жила.

И не поживу, уж ты об этом позаботишься, но это были мысли про себя. Я же не самоубийца, что бы ему такое говорить в лицо.

И вдруг Полковник как-то сник. Именно так, будто он позабыл, о чем тут только что гремел, понимаешь, и уставился на свой стакан. Тот, в отличие от меня, стойко выдержал его гипнотизирующий взгляд и мужественно молчал.

— Значится так, приобретешь профессию, а там видно будет, — уже совершенно бесцветным голосом добавил Полковник. — Слава богу, жить есть на что.

Последнюю фразу произнес не он, кто-то другой. Я даже вроде как за его спину попыталась заглянуть — кто это такие слова здесь говорит, да еще таким усталым голосом. Воевать мне совершенно расхотелось, и Полковник вот… Он вдруг показался мне каким-то постаревшим что ли, или немного больным, вон и остатки волосёнок над лысиной дыбом встали… Уж лучше бы орал. Я встала и еще раз протерла клеенку, бежать теперь было не за чем. Но я напрасно решила, что встреча закончилась с нулевым результатом.

— Для того чтобы жить нормально, человеку нужно что?

Вот это уже был нечестный выпад. Я его чуть ли не пожалела, а он опять за своё. На досуге я могла бы ответить на этот вопрос, и довольно подробно, но вряд ли Полковник имел в виду то же, что и я. И действительно, еще раз потерев шею, он объяснил:

— Конечно, хорошая профессия. Вот о чём тебе нужно думать.

Ага, судя по всему, сам он об этом уже подумал. Будь я мальчишкой, он бы уж точно забрил меня в армию, потому что только профессию военного считал стоящей. Но я-то девица, или он это в расчет не берёт? Армия, по его мнению, из ничего делает человека, и почему бы не попробовать таким образом сделать человека из меня?

Я испугалась не на шутку, ведь служат же в нашей армии и женщины. Стрижка наголо… это же ужас, какая я буду страшная! И я знаю, что там непременно нужно бегать, брать препятствия — я непременно повисну на первом же, если конечно, смогу на него вскарабкаться.

А может, Полковник решил таким образом расквитаться с армией, отправившей его в отставку в расцвете сил? Я даже попыталась прикинуть, что рухнет первым: я или наши вооруженные силы? Видимо, мне удалось очень хорошо вжиться в эту ужасную ситуацию, потому что я не сразу расслышала, что Полковник говорит о чем-то другом.

— … я наводил справки, какие курсы лучше. Знания в любом случае полезные, профессия хорошая, без куска хлеба не оставит. Выучишься, будем смотреть дальше, у меня людишки знакомые есть. Главное, что бы ты соответствовала…

Так, я опять попалась. Чему это я должна соответствовать, а? Я стала нервно собирать с клеенки невидимые крошки, не могла же я сказать прямо, что почти ни слова не слышала, а Полковник, как всегда, подслушал мои мысли:

— Вон, сейчас куда ни посмотри, всюду нужны бухгалтера. А насчет подружки твоей видно будет. Но я ничего ей обещать не могу.

И Полковник ушёл, в кои то веки он ушёл, а я осталась. Тут же на оставленных неприятелем позициях прочно закрепился Георг, вначале проверив, жива ли хозяйка. Ужас, прошептала я ему в ухо. Кошмарный, дикий ужас! Он хочет сделать из меня бухгалтера! — Гау-у, — то ли удивился, то ли возмутился Георг.

Мы перебрались в комнату, и там я ему всё объяснила. Это был мой конец. Полковник задумал сделать из меня еще одну Гаврилову с третьего этажа!

Всеведущая Бабтоня называла ее Бухгалтером, причем именно с большой буквы. Вроде бы эта Гаврилова работала и там и сям, но всегда это были хорошие места, и всегда она была там Бухгалтером и к тому же Главным. Я перед Гавриловой почему-то неизменно робела.