Бардадым – король черной масти

По заключению судмедэксперта, Извалов и Артамонов были убиты во сне ударом одного и того же острого предмета, по-видимому – топора. У одного на лбу, у другого с левой стороны черепа (Артамонов спал на боку) зияли глубокие рубленые раны. Но где орудие убийства – топор? Убийца унес его с собой? Спрятал? Где? Поиски во дворе, в саду, в окрестностях дома ничего не дали. На второй или третий день расследования выяснилось, что скорее всего это топор самого же Извалова: у него был примерно такой же, какой соответствовал характеру нанесенных ран. Изваловский топор постоянно торчал, воткнутый в здоровенный чурбан-дровосеку возле сарая, рядом с домом, а теперь его на этом месте нет…

Это обстоятельство доставило следственной группе немало размышлений. Значит, преступник отправлялся на грабеж без собственного заранее заготовленного орудия? Ведь не мог же он не знать, что в доме – люди и он неминуемо столкнется с сопротивлением, отпором. Было выдвинуто объяснение, что преступник шел с каким-то своим, припасенным орудием, показавшимся ему в последний момент недостаточно надежным для задуманного дела. Войдя во двор, он увидел торчащий в дровосеке топор и прихватил его, очевидно решив что изваловский топор подойдет ему больше.

Нет ничего хуже, когда для расследования преступления собирается сразу много расследователей: неминуемо получается толчея, неминуемо люди начинают мешать друг другу, и неминуемо при этом упускаются какие-нибудь важные детали. Щетинин убеждался в этом много раз. Лично он предпочитал приехать на место преступления в одиночку, в крайнем случае с одним-двумя помощниками, не спеша, не горячась, обстоятельно все рассмотреть, подумать над каждой мелочью, над каждой крупинкой.

В деле Извалова из-за толчеи и оттого, что сразу посчитали все ясным, тоже упустили одно существенное обстоятельство, но потом все же заметили его. Этим обстоятельством было то, что в комнатах и мебель и другие вещи находились в своем обычном порядке, не носили следов того, что кто-то искал деньги, искал вслепую, роясь повсюду, как должно это было бы быть и как бывает это в аналогичных случаях. Преступник как будто заранее знал, где лежат деньги, знал точно или почти точно. Это несколько отводило подозрение от Тоськи. Приезжий, наведенный ею грабитель, не знакомый с расположением комнат и вещей в них, обязательно порылся бы некоторое время, что-то перевернул, что-то опрокинул впотьмах. И прежде всего он рылся бы там, где обычно ищут деньги – в письменном столе, в буфете, под подушками и периной кровати… А тут создавалось впечатление, как будто подошли прямо к комоду и, даже не заглядывая в другие ящики, сразу взяли…

– Из этого следует, – сказал капитан, – что преступник был местный, знакомый с внутренностью дома и, может быть, даже знающий, где именно спрятаны деньги.

Может быть, он действовал так уверенно потому, что, случайно проходя, увидел в окно, как Извалова прятала пачки? А может, и не случайно, а намеренно следил, подглядывал, затаившись в кустах палисадника под окнами дома, зная, что Извалов принес из сберкассы крупную сумму?

Кто преступник – местный или не местный? Это стало главным вопросом, от его правильного решения зависел весь ход дальнейшего следствия.

Ни седьмого, ни восьмого мая никто из садовских жителей как будто не примечал появления в Садовом посторонних людей. Значит, совершил местный… Но ведь могли просто и не заметить – люди заняты своими делами, разнообразными заботами: весна, работы хватает и в совхозе, и дома, – у каждого огород, сад, или корова, или другое какое хозяйство… К тому же посторонний, прибывший в село с заведомой целью грабежа, обязательно постарался бы сделать так. чтобы его появление не привлекло к нему ничьего внимания, то есть явился бы ночью, прошел бы не улицами, а задами, пустырями, задворками. Сработано ловко, и рука, видать, была крепкая. Надо полагать – не новичок…

Значит, то, что преступник местный, под вопросом? Но откуда тогда такое отличное знакомство с расположением комнат? Значит – все же местный? Но почему не могло быть и так, что преступнику обо всем подробно рассказали, начертили план, сориентировали его во всех деталях, – такие случаи вовсе не редки, уголовная практика знает их достаточно…

Во дворе у Изваловых ночами бегала на рыскале злая собака, Пират, помесь овчарки с дворнягой. «Не собака – черт! – говорили про нее садовчане. – Днем – и то, случись чужому зайти, такой брёх подымет, страсть! А уж ночью…»

Лаял или не лаял Пират в эту ночь?