Бардин

Сейчас, когда Иван Павлович «вступил во владение» доменным цехом, в котором трудилось почти две тысячи рабочих, весь его прошлый опыт был попросту необходим.

А Михаилу Константиновичу в день отъезда четыреста человек — рабочих и инженеров доменщиков преподнесли адрес со словами, идущими от сердца:

«С необыкновенной быстротой, в течение одного года Вы перестроили четыре доменные печи, руководствуясь мыслью облегчить нам труд, помочь нам работать… Взрывы на печах и в газопроводах, уборка канав, ремонт леток, смена фурм, расстройство хода печей — все невзгоды нашей прежней жизни, особенно нас изнурявшие, теперь совсем забыты.

Земно кланяемся Вам, дорогой учитель! Печали и радости почти каждого из рабочих Вас интересовали не менее собственных».

Ради такого признания, такой любви стоило трудиться так, как это умел делать знаменитый доменщик Курако! Учитель давал прекрасный пример своему ученику.

А во внешнем мире происходили грозные события — предвестники новой эры на планете Земля. Бушевала невиданная война.

Ее смертоносное дыхание чувствуется и здесь, на заводе. На месте мобилизованных в цехах работают подростки и женщины. Все увеличивается выпуск металла. Растет число травм на производстве. В одном 1915-м на заводе зарегистрировано почти 73 тысячи несчастных случаев! Администрация — директор бельгиец Потье и главный инженер, его зять немец Шлюпп, — совсем не думает о технике безопасности. Самое главное — это выполнить военные заказы и тем приумножить прибыли компании.

С «рабочим скотом» можно не церемониться. Идет война, и завод, работающий на нее, всегда получит столько рабочих рук, сколько потребуется. Все поступающие на завод теперь дают такую подписку:

«Я, нижеподписавшийся, настоящим подтверждаю, что при поступлении моем на Петровский завод мне объявлено, что я не имею права ни в настоящее время, ни впоследствии требовать от общества ни квартиры, ни угля, ни воды и вообще ничего, за исключением определенной мне заработной платы. В случае нарушения одного условия заводоуправление имеет право меня рассчитать…»

И рассчитывало. Малейшее проявление недовольства наказывалось отправкой на фронт.

Наступил 1916 год. На заводе росло недовольство непосильной работой. Голодали семьи рабочих. Молчать больше нельзя. Надо бастовать!

Авторы сборника «Светлый путь», повествующего об истории Енакиевского завода, Б. Боровик и И. Арутюнов рассказывают, как в один из апрельских дней к начальнику доменного цеха Курако зашли несколько человек. Первым заговорил Дмитрий Неугодов, машинист подъема доменных печей:

— Сил больше нет, Михаил Константинович. Есть нечего. Работаем сами знаете сколько. Что-то надо делать.

Курако посмотрел на рабочих и, помолчав, резко сказал:

— Бастовать надо! Бастовать всем.

Он еще раз испытующе взглянул на своих подчиненных и спросил:

— А вы-то как думаете?

Михаил Константинович прекрасно понимал, что рабочие пришли не только от себя лично.

— Мы думаем так же, — твердо сказал Неугодов. — Хотели знать, как вы.

— Вот и хорошо! Я сказал свое мнение. Передайте его кому надо.

Все присутствующие понимали, о ком идет речь. Организацию забастовки взяли в свои руки большевики.

Шестнадцатого апреля над городом завыл тревожный заводской гудок. Рабочие, оставляя работу, собирались в прокатном цехе. Выступавшие бросали в толпу гневные, зажигающие слова:

— Наши семьи голодают, а хозяева получили только за последний год 16 миллионов прибыли…

— Мастера издеваются. Замучили штрафами… Мы требуем сюда хозяина. Не будем работать, пока наши требования не будут удовлетворены.

Перепуганный Потье отказался показаться перед рабочими. Началась забастовка. А ночью завод заняли казаки. Пошли аресты. Девять человек сослали в Сибирь. Многих отправили на фронт.

С тяжелым сердцем металлурги приступали к работе. Но забастовка не прошла даром: люди поняли, что их сила в единении. Енакиевцы начали готовиться к новой забастовке. Было решено начать ее 25 августа. За три дня до назначенного срока Потье были предъявлены требования рабочих: 8-часовой рабочий день, повышение зарплаты, свобода собраний, свободная деятельность профсоюзов.

Директор не ответил. Забастовка началась.

Снова администрацией завода были вызваны войска. Когда бастующие шли к доменщикам, которые еще работали, их встретили солдаты и жандармы.

— Разойдись! — закричал офицер.

Люди замедлили ход, сгрудились, медленно подвигаясь вперед.

— Предупреждаю — буду стрелять! — охрипшим голосом заорал офицер.

Он выхватил шашку и скомандовал:

— Ружья на руку!.. Огонь!

В грозной тишине, нависшей над заводом, было слышно лишь тяжелое дыхание людей…

Солдаты отказались стрелять! Взбешенный, напуганный командир поспешил увести их в казармы. Радостные, взбудораженные забастовщики бежали к доменщикам.

А навстречу им первыми вышли руководители цеха М. К. Курако и И. П. Бардин!

Забастовщики не знали, что еще накануне Потье вызвал к себе начальника доменного цеха и просил уговорить рабочих выйти на работу:

— Вас любят рабочие. Забастовка срывает военные заказы.

Михаил Константинович улыбнулся в усы и, поднявшись с кресла, сказал: