Бардин

Ему вспомнилось, как они, молодые доменщики, собираясь у Михаила Константиновича Курако, мечтали о строительстве нового металлургического завода, который был бы лучше и американских и знаменитых немецких предприятий. В те далекие годы, в условиях царской России, это были несбыточные мечты.

А теперь? Теперь Бардин видел, как по всей стране развертывается небывалая стройка. Совсем рядом строился Днепрогэс. Металл очень нужен! И Иван Павлович чувствовал, что он может дать Родине больше того, что давал. Ему очень хотелось принять активное участие в проектировании будущих заводов, использовать свои знания и опыт, предложить свои соображения и, главное, увидеть, как практически решаются такие задачи в короткие сроки, самому участвовать в создании большой советской металлургии.

С такими настроениями Иван Павлович вместе с другими руководящими работниками завода приехал в канун 1929 года в Харьков в правление Югостали.

Предстояло обсудить производственный план на новый год. Работать приходилось напряженно и по вечерам в гостинице. В один из таких вечеров (Иван Павлович запомнил его на всю жизнь!) — это было 6 января 1929 года — в номер постучали.

Войдите, — пригласил Бардин.

В комнату не вошел, а буквально ворвался юркий человек ничем не примечательной внешности. Разговор с ним Бардин описал в своей книге «Жизнь инженера».

— Насилу нашел вас. Если не ошибаюсь, товарищ Бардин? — начал он, не успев закрыть за собой дверь».

— Да, пожалуйста. Чем могу служить?

— Шагаев, представитель Тельбесбюро. Мне поручили переговорить с вами. Одним словом, поедете в Кузнецк главным инженером?

Вот она, работа, о которой он мечтал! Иван Павлович даже привстал со стула. Он отлично знает, что такое Кузнецк. Ему предлагают строить огромный металлургический комбинат, создать царство механизмов и автоматики, где тяжкий труд металлургов будет максимально облегчен.

Сдерживая свое волнение, он ответил:

— Что ж, я не прочь поехать в Кузнецк. Но… отпустят ли меня с Дзержинки? Это, знаете ли, довольно сложно.

— Дело не в этом, — перебил его бойкий представитель. — Нас интересует, сколько это будет стоить?.. Одним словом, сколько бы вы хотели получать?

— Меня не интересуют деньги! — резко возразил инженер. — Вы только добейтесь, чтобы меня отпустили туда.

— Ну, это несложно. Мы уже имеем на ваш перевод согласие завкадрами товарища Штокмана. Значит, можно сообщить в Москву, что вы согласны?

— Да, пожалуйста.

Откланявшись, визитер вышел, оставив Ивана Павловича в некотором недоумении. Предложение очень взбудоражило его. Но было оно сделано как-то несерьезно, исходило не от людей ответственных, а от какого-то представителя. Этому не следует придавать значения, думал Бардин, возвращаясь в Днепродзержинск…

Но именно с этого дня начался в жизни Ивана Павловича Бардина крутой поворот, знаменовавший собой начало нового пути, приведший его к мировой славе великолепного организатора советской металлургии и вице-президента Академии наук СССР.

«Я ЗНАЮ — ГОРОД БУДЕТ…»

Страна в эти годы начинала великую эпопею освобожденного труда — свой первый пятилетний план. Необъятная сельскохозяйственная Россия по слову и руководству партии превращалась в мощную индустриально-аграрную социалистическую державу. На огромных безлюдных просторах страны зашумели стройки, засверкали огни новых заводов и шахт, целых городов. Днепрогэс, Магнитогорск — эти и многие другие названия стали самыми известными, манящими. Сюда стремились тысячи и тысячи энтузиастов, тут совершались невиданные ранее трудовые подвиги.

Но начинать было исключительно трудно. Не было еще опыта, кадров, нужных машин и механизмов. Зато были небывалый подъем, энтузиазм, большевистская воля и целеустремленность. И они помогали преодолевать такие трудности, перед которыми, казалось, просто не в состоянии выстоять человеческий организм.

Через все это пришлось пройти и Ивану Павловичу Бардину в годы строительства Кузнецкого металлургического комбината.

План этого завода в том виде, в котором его затем начали сооружать, создавался долго и нелегко. Ведь своего отечественного опыта в планировании и строительстве таких сложных металлургических гигантов не было. Бельгийские, французские, немецкие капиталисты хранили свои производственные секреты. Кроме того, стремясь выжать как можно больше прибылей, они совсем не думали ни о рациональном технологическом процессе, ни о механизации тяжелых работ. Заводы строились на скорую руку, лишь бы поскорей выкачать из них деньгу.

Правда, опыт получения отличного металла у русских мастеровых был, и немалый. Вспомним хотя бы тульских оружейников, замечательных металлургов Урала. Но предприятия там были небольшие, с устаревшей, дедовской техникой. Были у нас свои замечательные инженеры, великолепные знатоки своего дела — тот же Бардин, профессор Грум-Гржимайло, академики Байков и Павлов… Но их было совсем немного.