Барды Костяной равнины

– Потому, что я присмотрю за этим, – негромко ответил Деклан, и вновь изумленный Найрн почувствовал, как волосы на его затылке поднимаются дыбом. – В обмен на верность Анстана он сможет оставить себе и своему роду одно поместье в Приграничьях. Что до иных материй – числа дружинников, размеров дани в пользу короля Оро – оставим их королевским советникам. Завтра же король удовольствуется видом Анстана, безоружного и развенчанного, преклонившего колено в грязи перед его шатром. Такова цена мира.

– Я не могу передать этого королю Анстану, – равнодушно сказал Найрн. – Он предаст меня смерти.

– А должен бы оказать тебе почести.

– За что? За то, что я дул в эту обшарпанную кривулину, трубя отступление?

– Он должен бы оказать тебе почести, – повторил Деклан, – за то, что ты был в силах сделать для него.

– Что…

И вновь рука старого барда поднялась, указывая на разорение вокруг. На сей раз в его спокойном, мелодичном голосе звучала странная нотка досады:

– С кем вы, по-твоему, дрались? Все это поле окружено войском короля Оро. И большая его часть всего лишь стояла да смотрела, как вы в тумане бьете друг друга.

При этих словах сердце Найрна сжалось в комок, а кровь отлила от лица. Старый бард развернул коня, однако Найрн успел заметить усталость и отвращение, мелькнувшие на его лице.

– На рассвете, – напомнил он, не оглядываясь. – Перед шатром короля Оро.

– Но ты ведь бард, – взмолился Найрн ему вслед. – Вложи в послание хоть толику поэзии, или к рассвету я окажусь среди мертвых, и вороны выклюют мне глаза.

Деклан обернулся. Лицо его вновь было безмятежно.

– Я слышал, на что ты способен. Найди во всем этом собственную поэзию.

Ковыляя назад в сумерках, сгущавшихся над полем битвы, не глядя на черные тучи воронья, взвивавшиеся ввысь из-под ног, Найрн сумел облечь требования короля Оро в более лестные выражения. Бессильно обмякший в кресле под пологом шатра, в окружении генералов, Анстан молча выслушал принесенную Найрном весть, прорычал что-то нечленораздельное, обеими руками сорвал с головы корону, швырнул ее наружу и сам двинулся следом, задержавшись на пороге лишь затем, чтобы сказать:

– Собраться перед рассветом. Здесь. Всем до одного.

С этими словами он вышел горевать о своей судьбе под луной. То же сделал и Найрн, двинувшийся в противоположную сторону с арфой, которой не брал в руки много недель. Слышал ли его нежную, печальную музыку тоскующий король, играл ли он одним лишь лицам мертвых, озаренным луной, – об этом Найрн даже не задумывался. Только надеялся, что тугоухий король не примет его за Деклана и не метнет в него кинжал в темноте.

Но в предрассветный час, стоило Найрну явиться к королевскому шатру, Анстан удивил его.

– Прихвати арфу, – без лишних слов велел он. – Я слышал, как в эту ночь ты отдавал последние почести мертвым воинам Приграничья, – окинув взглядом грязного, оборванного барда, он жестом подозвал слугу. – Тебе найдут достойное платье. Переоденься да лицо умой, а то и сам выглядишь полумертвым. Наверняка тому, – буркнул он генералам, – что этот варвар так возвысил своего барда, есть причина. Не то чтоб я ее понимал, но можно хоть сделать вид, что и мы не хуже него.

Позже, стоя на коленях рядом с Анстаном, на раскисшей от утренней росы, истоптанной множеством ног земле перед шатром нового короля и глядя на земляного червя, извивавшегося в комьях грязи, Найрн с горечью думал о том, что сейчас даже этот червяк много выше, чем он. Уголком глаза он увидел, как меч и корона Анстана легли – ниже некуда – в грязь под ногами Оро. Тогда-то он и разжал крепко стиснутый кулак. Самоцветы, скатившись с ладони, вспыхнули в мерзкой слякоти, будто угли.

– Что это? – глубоким, рокочущим басом спросил Оро, высокий, дюжий человек со спутанными рыжими волосами. Его широкий плащ поверх рубахи был застегнут на продолговатые пуговицы, вырезанные из кабаньих бивней, такие же пуговицы красовались на отворотах сапог. Ряд острых кабаньих бивней, отлитых из золота, украшал и венчавшую его голову корону. Слова он подбирал не так уверенно, как Деклан, и в речи его слышался тот же непривычный напев.

– Самоцветы с арфы твоего барда, – отвечал Найрн, слишком удрученный для забот об учтивости (да и кому из королей взбредет в голову ожидать хороших манер от ничтожного червя?). – Я забрал их у него.

На миг над полем воцарилась полная тишина. Даже вороны удержались от замечаний.

К изумлению юного барда, Оро присел перед ним на корточки.

– Взгляни на меня, – велел король, – и вспомни мой титул.

Найрн поднял голову. Глаза короля, цвета лесного ореха, долго удерживали его взгляд, всматриваясь, изучая, пока Найрн не услышал собственный голос:

– Да, милорд.

Оро отвернулся, устремив пронзительный, немигающий взор на Деклана.

– Как он забрал их?

– Они пошли на его зов, милорд.

– Вот как, – выпрямляясь, выдохнул король. – Тебе повезло с бардом, сэр рыцарь.

– Да, – безучастно согласился Анстан, и с горечью уточнил: – Милорд.

– Возможно, даже слишком повезло. Он – оружие, и я присовокуплю его к боевым трофеям. Встань.