Но где реальность, где старый Арбат, где простая исповедь Леньки Королева, в кепчонке набекрень пошедшего погибать? Где наша жизнь?
А вот:
Пальба — была, гульбы — не было, было притворство, форс и фарс:
Маэстро всего этого не выдерживает: закрывает лицо.
И тогда поэт посылает ему (и нам) волшебную строку — ту самую, пронзительную, странную, озадачивающую строку, которая всегда у Булата переводит «песенку» в бездонное измерение:
Как? Да он всю жизнь только и делает, что «обращает вниманье»! Да все его «песенки» — попытка заклясть ужас, пройти сквозь него…
Именно: сквозь него. Делая вид, что все — пустяки.
Какой- нибудь святой дурень спросит: а как это маэстро играет на скрипке, а руки держит на лбу?
Ответ: Моцарт схватился за голову от вашего (нашего) присутствия. Он пытается не обращать на нас внимания. Но мы ему этого не позволяем.
Поэт, созерцая происходящее, говорит нам (и ему, и себе), что надо и за это благодарить судьбу.
Звенящее смирение — высшая нота в аккорде.
В аккорде — семь нот. У гитары — семь струн. Семь бед — один ответ.
Оглавление
Авторская песня
Предтеча.
Удар костылем.
Первопропевец.
Нить Ариадны.
Горький дым отечества.
Преставление имен.
Истина выходит из обмана.
Вечная разгадка?
Горизонт и зенит.
Счастливая несчастная Россия.
Вторая первозапись.
След гвоздя в стене воображаемой харчевни.
Ледяная тайна.
Тернием повитые.
Плата за игру.
Звезды и кресты.
Заговаривающий бездну.
«Вьюга, оттепель, цветение, завязь…»
Поцеловать камни.
Магия исполнения.
Песни нашего века.
Семь струн. Семь нот. Семь бед.