Барьер Ориона

— Господин полковник, амулет опознан, — докладывает она предельно деловым тоном. — Его владелец — серый рейнджер Герхард Леман. Есть непроверенная информация, что он скрытый морф. Доказаны его тесные связи с криминальным крылом немецкой диаспоры, возглавляемой Уильямом Кёлером. Находится в розыске и в листе врагов барона. Награда полторы тысячи за живого или тысяча за доказанную ликвидацию.

— Везет тебе, охотник, — я впервые вижу на лице дознавателя некое подобие улыбки, больше, правда, напоминающей оскал.

— Скорость и качество работы ваших подчиненных вызывает уважение, — я ничуть не пытаюсь льстить. Оперативность поступления информации от неведомых мне спецов по конструктам тайкунов действительно впечатляет.

— У нас очень строгий отбор, отсюда и результат, — спокойно отвечает полковник. — Значит так, охотник Сергей Белов, полученные от тебя сведения представляют определенную ценность, да и сам ты кажешься мне человеком небесполезным. Поэтому с получением статуса охотника за головами я тебе помогу. Надеюсь, ты в курсе, какие неприятные особенности связаны с твоим выбором?

— Сержант Кротов ввел меня в курс дела. Живым в руки лихих людей мне лучше не попадать.

— Верно. Если это тебя не смущает, остается только получить одобрение специальной комиссии. Доказательств уничтожения врагов барона у тебя хватает. Многие из них косвенные, но есть и прямые, включая свидетельства стражников. Кроме того, у меня в ящике стола лежат соответствующие рекомендации от старшего караванщика Игната Матвеева и сержанта баронской стражи Кротова. Этого должно быть достаточно, вот только комиссия не собирается по желанию никому не известного деревенского охотника. Она заседает раз в два месяца, и последнее заседание было пару недель назад. Это значит, что в следующий раз комиссия соберется нескоро, а ты покинешь город вместе с усиленным отрядом баронской стражи уже завтра в середине дня, и даже если потом ты прибудешь сюда с застрявшим в Александровке караваном, что тоже нельзя гарантировать, вернуться домой тебе придется намного раньше, чем состоится новое заседание специальной комиссии.

Похоже, наши с сержантом планы грозят вдребезги разбиться о местные бюрократические устои. Впрочем, полковник что-то говорил о помощи. Наверняка она окажется далеко не бесплатной. Что ж, посмотрим, чего от меня захочет высокое начальство Особой канцелярии.

— И ничего нельзя сделать? — задаю я явно ожидаемый полковником вопрос. — Ну, с учетом всех обстоятельств.

— Над этим можно подумать. Надеюсь, ты понимаешь, что в специальную комиссию входят уважаемые и очень занятые люди. Собраться на внеочередное заседание они, конечно, могут, вот только для этого их нужно об этом очень убедительно попросить. Я могу приложить к этому усилия и думаю, что мне не откажут, но для рядового деревенского охотника я этого делать не стану.

— А для кого станете?

— Для своего сотрудника, работающего под прикрытием.

Ну, кто бы сомневался. Вербовка — второе излюбленное мероприятие всех и всяческих особистов. Впрочем, почему бы и нет? Послушаем, для начала, что господин полковник мне предложит.

— Что мне предстоит делать?

— Ты слишком торопишься, охотник, — лицо полковника кривится в некоем подобии усмешки. — Тот, кто хочет работать под моим началом, должен всегда быть со мной до конца честен, а ты к этому, похоже, пока не готов.

— Я хотя бы в чем-то солгал, отвечая на ваши вопросы? — теперь наступает моя очередь удивленно изгибать бровь.

— Нет. Иначе разговор у нас сейчас шел бы совсем в другом ключе. Но и всей правды ты мне тоже не сказал, предпочтя кое о чем умолчать. В целом я тебя понимаю, как человека, не имеющего никакого отношения к нашей службе. У тебя есть свои интересы, и они не обязаны совпадать с нашими. Для охотника-одиночки такое поведение допустимо, а вот для кандидата в мои подчиненные — нет.

Хозяин кабинета ждет моей реакции и снова пытается проделать во мне дыру своим бронебойным взглядом.

— Что ещё вы хотели бы узнать, господин полковник?

— Ну, например, мне было бы интересно услышать, откуда у тебя вот эти предметы? — дознаватель неторопливо открывает ящик стола и извлекает из него шарообразный конструкт тайкунов и амулет, позволяющий мне видеть в темноте и продлевающий состояние обостренного восприятия.

Безусловно, такого поворота следовало ожидать. Надежда на то, что мой рюкзак, сданный в оружейную комнату стражников, никто так и не станет досматривать, у меня, конечно, теплилась, но если уж полковник решил меня завербовать, не покопаться в моих вещах он просто не мог. Не лично, естественно, однако у него хватает подчиненных, которым можно поручить эту работу.

— Амулет добыт мной в Змеином лесу, — отвечаю чистую правду, поскольку скрывать её нет никакого смысла. — Произошло это уже давно. Я нашел останки двух тайкунов, погибших во время Чужой войны. С одного из них и снял амулет. А вот шар попал ко мне недавно. Это один из трофеев, доставшихся мне при захвате лазутчика лихих людей, следившего за нашим караваном.

— Почему умолчал об этих конструктах?