Барьер Сантароги

Дейсейн отвернулся, противоречивые чувства обуревали его. Да, ему нужно показать плечо врачу. Но обязательно ли этим врачом должен быть доктор Паже? Держась за стену, Дейсейн спускался вниз по лестнице. Паже… Паже… Паже. Кто знает, может, именно доктор Паже осматривал места происшествия в тех двух случаях, закончившихся смертельными исходами? Каждое его движение отдавалось жуткой болью в плече. Паже… Паже… Вообще, можно ли расценивать это происшествие на лестнице как-нибудь иначе, а не как несчастный случай? Разве мог кто-нибудь предвидеть, что он окажется в этом месте и именно в это время?

Сверху послышался звук запираемой на ключ двери, потом по лестнице тяжело загрохотал Бурдо. Лестница завибрировала, и плечо еще сильнее заныло. Дейсейн сжал рукой плечо и остановился на площадке второго этажа.

— Сэр?

Дейсейн повернулся, посмотрел на лицо потомка мавританцев, на котором застыло озабоченное выражение.

— Мне кажется, сэр, — проговорил Бурдо, — вам не стоит больше лазить на крышу. Вы можете упасть с нее, сэр. А падение с крыши грозит серьезными последствиями.

Глава 4

Ливень обрушился на долину перед самым наступлением темноты. Дейсейн в это время развалился в старинном массивном кресле в доме Паже, наложенная на плечо тугая повязка не давала ему двигаться. Напротив него, осуждающе поглядывая на Дейсейна, на мягкой подушке примостилась Дженни.

Так и не изменив своего решения, Бурдо отвез его в клинику, которая примыкала к дому Паже, и сопроводил его до дверей, ведущих в реанимацию, после чего оставил его и ушел.

Дейсейн не знал, что его ждет. Но все равно холодная профессиональная отчужденность, с которой Паже приступил к делу, явилась для него сюрпризом.

— Порванные связки и легкий вывих, — констатировал Паже. — Вы что же… пытались свести счеты с жизнью?

Дейсейн поморщился, когда на поврежденный участок накладывали тугую повязку.

— Где Дженни?

— Помогает готовить ужин. Мы сообщим ей о вашей идиотской выходке после того, как немного вас подлатаем. — Паже закрепил конец бинта. — Вы так и не ответили мне, что же это с вами произошло.

— Совал нос в чужие дела! — пробурчал Дейсейн.

— Теперь перестанете, а? — Доктор перебросил перевязь через голову Дейсейна и закрепил ее, фиксируя руку неподвижно. — Что ж, это должно хотя бы на некоторое время удержать вас от необдуманных поступков. Не двигайте лишний раз рукой. Думаю, не мне объяснять вам все это. Оставьте свой пиджак здесь. Отсюда есть крытый проход, который ведет прямо в гостиную — через вон ту дверь. Идите в дом, а я скажу Дженни, чтобы она составила вам компанию и развлекала вас до ужина.

Крытый проход имел стеклянные стены и был украшен горшочками с геранью. Дейсейн остановился, чтобы рассмотреть только что подстриженный газон, где рядами росли обыкновенные красные розы. Низко нависало потемневшее небо. И тут с ветром, сгибавшим ветки белых берез, росших чуть дальше роз, на землю хлынул ливень. Застигнутые непогодой люди ускорили свой шаг по березовой аллее. При каждом порыве ветра намокшие края одежды хлестали их по ногам.

Дейсейн невольно поежился, несмотря на то, что находился под защитой стеклянных стен. «Что я здесь делаю?» — подумал он. Он проглотил комок в пересохшем горле и поспешил к видневшейся уже недалеко двери дома и вскоре оказался в оббитой панелями гостиной, сплошь заставленной богатой мебелью. Он почувствовал слабый запах горящих углей. В плече все еще пульсировала тупая боль. Дейсейн прошел через всю комнату мимо буфета, сплошь заставленного отборным хрусталем, и осторожно опустился в глубокое мягкое кресло с зеленой обивкой.

Немного погодя боль на время отступила, и он почувствовал временное облегчение. Но потом в плече вновь запульсировала боль.

Дверь хлопнула… раздались чьи-то торопливые шаги.

Через арку слева от него в комнату ворвалась Дженни с покрасневшим лицом. Мокрые волосы слиплись у висков. На ней было простое платье оранжевого цвета — подобная расцветка казалась поразительной среди унылых тонов огромной гостиной. Со странным чувством отчужденности Дейсейн припомнил, что когда-то сказал ей, что оранжевый — его любимый цвет. Вспомнив это, он почему-то насторожился.

— Джил, Боже мой! — воскликнула она, останавливаясь перед ним с опущенными руками.

Дейсейн проглотил комок в горле.

Дженни смотрела на его разорванную рубашку, края бинтов, выглядывавших из-под нее, перевязь. Неожиданно она встала на колени и положила голову на его колени, прижимаясь к нему, и он увидел, что она плачет — бессловесные слезы сверкающим ручейком струились по ее щекам.

— Эй! — воскликнул Дейсейн. — Дженни… — Эти слезы, ее реакция на его ужасный вид — все это ошеломило его. Он чувствовал себя виноватым перед ней, словно каким-то образом он предал ее. Боль и усталость отступили на задний план.

Дженни взяла его левую руку и приложила ее к своей щеке.

— Джил, — прошептала она. — Давай поженимся… прямо сейчас.